Читать книгу "Тоннель - Яна Михайловна Вагнер"

в душной машине у него остановилось бы сердце — нельзя, он бы просто умер, и всё. Как молоденький Фольксваген и его пассажиры, мотоциклист со светлыми бровями, и сердитый пожилой азиат, и блондинка в цветастом платье. И помешать этому доктор не мог никак, он был просто свидетель. Бесполезный и бессильный. Он страдал от жары и от боли в спине, беспокоился за кота, которого оставил тетке в кроксах, и еще ему очень, очень хотелось есть. Но уйти при этом доктор все же не смел — во-первых, потому что боялся, в самом деле боялся большой женщины в синем костюме, которая словно бы поджидала теперь везде, кроме этого одинокого несчастливого места. А во-вторых, потому что он ведь тоже взял ружье. Когда она предложила — послушался, и взял, и направил внутрь баррикады. И неважно, что стрелять не умел, все равно выходило, что он виноват. И он тоже.

А еще оставался мальчик из Газели — худой, лопоухий, в шлепанцах и спортивных штанах. Кем он приходился убитому, который лежал теперь у ворот сердитым лицом вверх, не укрытый ничем, было непонятно: сын? Племянник? Может, и просто земляк или ученик, даже у террористов бывают ученики, вот такие — с каплей под носом и оттопыренными ушами. Но теперь он, похоже, решил следовать за доктором, терпеливо пристроился неподалеку и выглядел так, словно идти ему некуда, и вроде как ждал от него, доктора, каких-то следующих указаний. И хотя ни за каких больше мальчиков, доктор отвечать точно уже не мог, не имел такого права, объяснить это юному Газелисту не получалось, потому что русского тот не понимал.

Словом, примерно без четверти десять измученный стоматолог почти уверился в том, что ничего другого не заслужил и сидеть тут придется вечно — на липком асфальте, прислонившись спиной к борту чужого Ниссана. И как всегда бывает в таких случаях, со стороны въезда тут же послышались шаги и голоса, и буквально спустя минуту выяснилось, что наказан он еще недостаточно.

— Доктор, вот вы где. Очень хорошо, — сказала большая женщина в синем. Снизу она казалась еще огромней. — Вставайте, пойдете с нами.

— Зачем? Там же нет никого, — ответил доктор и все-таки, кривясь от боли в спине, поднялся на ноги — не затем, чтобы выполнить приказ, а просто чтобы немного сократить разницу в росте. Он увидел уже и ружья, и хмурые мужские лица, но пугала его только женщина, у которой всегда получалось заставить его делать то, чего он не хотел. — Никуда я с вами не пойду, — сказал доктор, скрестил руки и зачем-то оглянулся на мальчика. Мальчишка-Газелист замер, как заяц в свете фар, и выглядел так, словно готов прямо с корточек упасть в обморок.

— Ну что это за глупости еще. Послушайте, нам нужна ваша помощь, — начала женщина из Майбаха и шагнула вперед, представляя при этом, как берет строптивого недомерка под локоть и в конце концов просто тащит последние четыреста метров или даже несет. Да, несет под мышкой до самой двери, и как он машет слабыми ручками и пищит.

Доктор побледнел и отступил, потому что представил вдруг то же самое очень ясно и почувствовал даже, как хрустят его ребра. Голос у женщины в синем звучал устало и ласково, и слова она вроде тоже говорила нормальные, но глаза у нее были безумные. Белые, с крошечными зрачками, как если бы она сошла с ума, а никто пока просто этого не заметил, даже собственное ее мини-войско.

— Я с вами не пойду, — повторил он громче, стыдясь и своего глупого страха, и глупого мальчика в резиновых тапках. И глупого своего, бессмысленного и запоздалого протеста. — Не имеете права! Оставьте меня в покое!

Лицо ее переменилось, и гнев проступил наружу; в каком-то смысле так было лучше, по крайней мере глаза и лицо теперь выражали одно и то же, но он по-прежнему не знал, что делать, если она в самом деле схватит его — как тогда, у автобуса. Или натравит своего Азазелло в казенной пиджачной паре.

— Вы врач, — говорила тем временем женщина в синем. — Это ваша обязанность, между прочим. Вы что, отказываетесь помочь?

— Так, ну короче, Склифосовский, — скучно сказал Азазелло, протянул скучную бледную руку, положил доктору между лопаток и толкнул. Несильно и почти не глядя, как толкают сквозящую форточку или бильярдный шар по столу, но спина у доктора сразу онемела и перестала болеть.

И тут дверь Ниссана Кашкай распахнулась, и в проходе появился его седой горбоносый владелец. Мальчик-Газелист, получивший белой дверью по затылку, очнулся и то ли отполз, то ли перекатился в сторону и снова замер там, потому что немолодой визит-профессор был страшен. Не как остальные, а по-настоящему, первобытно страшен. Льняная рубашка спереди вся у него была испачкана кровью, и роста он был могучего, даже выше огромной чиновницы, но дело было не в этом. А в чем, доктор понять не успел, он съежился при виде этого оголенного гнева, как съежилась — пускай на секунду — и уверенная женщина в синем костюме, и даже ее карманный убийца с пластмассовым личиком.

— Если вы сию минуту, сейчас же не уйдете отсюда, я убью вас, — сказал седой визит-профессор поверх голов, и неясно было, кого он имеет в виду — только чиновницу с ее карательным отрядом или всех, и доктора тоже.

— Да чего их упрашивать, не хотят, и не надо! — сказала худенькая девочка в джинсах, которую доктор поначалу не заметил и которой здесь точно было не место. Выглядела она не старше профессорских дочек и смотрела на доктора так, словно он действительно был виноват, и теперь еще больше, чем прежде.

Женщина из Майбаха увидела на профессорской рубашке присохшую фасолину с бурым томатным бочком, и во рту у нее стало кисло, а лампы над головой задрожали и расплылись. Что-то с ней все-таки было не так. Не хватало сейчас только хлопнуться в обморок, в десяти минутах от двери. Крошку-доктора можно было скрутить. Нужно было скрутить и тащить силой, но еще нужнее было ей наконец добраться до двери, подышать и остыть. Не откладывая, как можно скорее.

— Бог с ним, ладно, потом, — сказала она, повернулась к Ниссану спиной и пошла первой как могла быстро, не оглядываясь даже проверить, послушались добровольцы или нет. Или даже надеясь как будто, что они не послушаются. Ей опять представилось, что тоннель позади пустой — ни людей, ни машин, — и достаточно просто дойти до двери и закрыть ее за собой. А потом лечь на пол и выключить свет.

Через пару шагов ее догнала девчонка-регулировщица и по-школьному просунула руку ей под локоть. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 21:46

— ...Точно ни одного? Попробуй еще подумать. А медсёстры хотя бы? Может, фельдшеры, ветеринары? — Со спины психопатка из Майбаха снова напоминала завуча старших классов. Даже голос у нее стал учительский — строгий, но ободряющий. Что-то вроде на секунду сломалось в ней там, у Ниссана. Митя видел, как она поплыла, и обмякла, и почти удрала оттуда, как если бы вдруг испугалась. Или черт его знает, опомнилась, наоборот, и в безумной программе случился сбой. Только белый Ниссан не скрылся еще из виду, а она уже встала обратно на лыжню. И тащила за собой его дочь.

— Фармацевт был, по-моему. Это ж тоже доктор какой-то? — отвечала Аська, как будто стояла у доски. — Подойдет фармацевт?

— Нет, не доктор,