Читать книгу "Любовь по его правилам - Рина Ушакова"

него очень редко можно было услышать подобные высказывания. Относились они чаще всего к самым невменяемым и отбитым личностям, с которыми Аня вроде как не имела ничего общего.

— Давно пора было поставить её на место, — продолжил Максим. — После всего, что она сделала, мне её ни капли не жаль.

— Но ведь все и так сплетничают, — заметила Даниэла. — Она делает то же самое, что и остальные, и не она это начала.

— Одно дело, когда тебя обсуждают за спиной, и никто не знает, правда это или нет, и совсем другое, когда тебя прилюдно в чём-то обвиняют, и ты даже не можешь оправдаться. Ты думаешь, она только настоящие секреты раскрывала? Я вот знаю как минимум пару случаев, когда она публиковала откровенное враньё, но все верили, что это правда. Помнишь Миленину из десятого? Она чуть таблеток не наглоталась из-за того, что эта дура про неё написала, если бы она своей подружке об этом не проболталась, то могли бы и не спасти.

Этот ранее неизвестный факт заставил Даниэлу переосмыслить своё отношение к Ане. Оказывается, её осведомлённость о чужих тайнах не всегда была результатом наблюдательности за окружающими, а обычной ложью, причём для некоторых опасной. На фоне этого поступок Феликса уже не выглядел таким чудовищным.

— Знаешь, когда я прочла этот пост, мне показалось, что я в этом виновата — сказала Даниэла. — Всё-таки это была моя идея рассказать всем, что мы устроили розыгрыш. Но я думала, что Феликс если и разозлится, то на меня, он же понял, кто всё устроил…

— Мне кажется, что это тут не при чём, — ответил Максим. — Фил ни на кого не злится, просто ему не нравится, что вы с Ростовцевой в последнее время сдружились.

— Подожди, так ты всё знаешь?

— Ты забыла, кто мой лучший друг? — усмехнулся Максим. — Хотя я и сам начал об этом догадываться, когда заметил, что после того поста ты резко начала с ней общаться. Фил только подтвердил мои подозрения, но, Даниэла, я не советую тебе слишком ей доверять. Я уверен, не просто так она рядом с тобой крутится.

Трудно было принять тот факт, что тихая и застенчивая с виду девушка может нести какую-то угрозу, но если даже Максим считал её подозрительной… Возможно, с ней действительно не всё так просто?

— Интересно, что она будет делать дальше, — сказала Даниэла. — Признается или нет?

Максим замолчал, взвешивая в уме варианты.

— Нет, — ответил он. — Блог у неё угнали, так что единственный вариант — выйти перед всеми и рассказать, но на такое она не пойдёт. Либо сбежит куда-нибудь, либо будет изображать из себя несчастную жертву подставы. Узнаем завтра.

* * *

После этого разговора Даниэла не торопилась возвращаться в кабинет и бродила по школе. Желание спасать Аню как-то резко угасло, однако полностью избавиться от жалости к ней она не могла, потому что очень сложно было представить, что эта пугливая тихоня и безжалостная Подслушница — один и тот же человек.

Уже на пути в класс Даниэла столкнулась с ней недалеко от боковой лестницы. Аня забилась в угол и сосредоточенно накручивала прядь волос на палец, но заметив, что её обнаружили, зашагала в другую сторону.

— Эй! — окликнула Даниэла. — Подожди!

Останавливаться Аня не собиралась, и это вызывало ещё больше вопросов. Далеко убежать у неё, однако, не получилось.

— Что? — спросила она с лёгким раздражением, когда поняла, что оторваться не выйдет.

— Просто хотела спросить, что ты теперь планируешь делать…

— Ты о чём?

— Так ты ещё не знаешь? — пролепетала Даниэла.

— А, ты об этом, — ответила Аня. — Зачем мне что-то делать, если меня это вообще не касается?

Несмотря на растерянный взгляд, говорила она уверенно и немного жёстко, и эта перемена сильно контрастировала с тем образом, к которому привыкла Даниэла.

— Ты что, не боишься, что завтра все узнают, кто ты?

— Мало ли что напишут в этом блоге. И вообще, ты запостила там одну запись, может, и остальные твои? Я бы не удивилась, если бы выяснилось что-то подобное…

— Да кто в это поверит? — с возмущением сказала Даниэла.

— Кто угодно. Ты же постоянно пытаешься оказаться в центре внимания, так что способна и на такое, — пожала плечами Аня. — А тут ты приревновала меня к своему парню, пока не знаю, к какому из, и решила отомстить. Так что теперь это твои проблемы.

— Как… Зачем тебе это?

— Сама догадывайся, дебилка. Правду говорят, что у тебя мозг с горошину.

Напоследок она улыбнулась и ушла с видом победительницы, а Даниэла побрела к своему кабинету со вскинутыми от недоумения бровями. Угрозы Ани ни капли её не пугали, а вот собственная наивность внезапно заставила разочароваться, в первую очередь в себе.

Как можно было купиться на всё это и поверить, что Аня ничего плохого не делает? Даниэла же первое время испытывала к ней только ненависть и презрение, а потом незаметно для себя прониклась сочувствием. Неужели эта Ростовцева всё-таки была отличной актрисой?

До конца занятий Даниэла так и проходила привидением, чем очень бесила старосту, и всячески саботировала попытки привлечь её к подготовке. Впрочем, этим всё закончилось бы в любом случае, так как она моментально загоралась своими идеями, но быстро остывала, поэтому доделывать всё приходилось тем, кто успел ими увлечься.

Чем больше Даниэла размышляла над ситуацией, в которую сама себя загнала, тем яснее понимала, что перегнула палку. В своём желании заставить Феликса помучиться она зашла слишком далеко, и неизвестно, можно ли было теперь что-то исправить. Если Максим не ошибался, и грядущее разоблачение Ани проводилось исключительно ради Даниэлы, то это означало, что надежда ещё была, но что, если он ошибался?

Хватило бы одного звонка или даже сообщения, чтобы узнать ответ, но Даниэла никак не могла решиться на это. Весь вечер она крутила в руках телефон, подбирая слова, которые могла бы сказать Феликсу, но все они так и остались в её голове, потому что её всё ещё мучили сомнения.

Можно ли было ему доверять? Это его исчезновение, переживания из-за их ссоры — были ли они настоящими или он опять что-то задумал? Если бы Даниэла могла узнать это наверняка, она ни секунды не колебалась бы в своём решении, но в этом случае приходилось действовать практически вслепую. И пока что осторожность перевешивала все остальные чувства.

На следующее утро ни о какой учёбе никто в школе уже не вспоминал. Все классы с пятого по седьмой в этот день не учились и собирались уже вечером, поэтому