Читать книгу "Под чужим именем - Виктор Семенович Михайлов"

точную компиляцию прибора АГФ-2, описанного в журнале “Авиэйшен тэхник ньюс”.

Остается непонятным, каким образом Левыкин мог заимствовать точную схему, расчет и описание этого прибора, если номер журнала со статьей о АГФ-2 вышел по ту сторону Атлантики в июне месяце, а Левыкин сделал опытный экземпляр прибора в феврале этого же года?

Инженер-полковник Н. Никольский».

— Эта история с КАНАПом мне представляется так, — пояснил Жилин. — Снаряжая агента для переброски через границу, хозяева снабдили его схемой АГФ-2. Расчет был простой: для того, чтобы легче проникнуть в среду советских людей, агент зарекомендует себя с лучшей стороны, сделав интересное техническое предложение. Да! — вспомнил подполковник. — А что же, Макасов так и не обнаружил в озере одежды Левыкина?

— Простите, Василий Михайлович, забыл! Телеграмму Макасова мне из Мурманска переслали в Москву. Вот она:

«ИЗ ОДЕЖДЫ КУПИЛ ВСЕ ЧТО ПОЛАГАЕТСЯ НЕ ХВАТАЕТ НОСОК — МАКАСОВ».

— Молодец! Даже текст составил так, чтобы не возбудить излишнего интереса работников телеграфа, — похвалил подполковник и, посмотрев на часы, позвонил в приемную. — «Интересно, что сейчас делает “Левыкин”»?

Вошел старший сержант и на вопрос подполковника доложил:

— Левыкин работал до двух часов на регламентных работах. Обедал в технической столовой. С трех часов находится у себя на квартире в Нижних Липках.

Но уже через полчаса, проверяя наблюдение за домом в Нижних Липках, капитан Данченко обнаружил, что так называемый «Левыкин» давно скрылся из дома.

Когда пришла хозяйка и, недовольно ворча, стала мыть посуду, жилец проснулся от грохота тарелок, послеобеденный сон был нарушен, и вышел на хозяйскую половину.

— Что это вы, Александра Тимофеевна, чертыхаетесь? — спросил он сочувственно и, взяв из ее рук полотенце, стал вытирать мокрые тарелки.

— Будешь чертыхаться! — бросила она, начищая медный чайник толченым кирпичом. — Солдат в огороде целую грядку помидор помял. Лежит на грядках и галок считает! А у меня помидоры знатные — «Алпатьевские»! Я ему: «Ты чего на моем огороде делаешь?» А он: «Девушку одну жду. Любушку свою дожидаюсь…» — говорит! Его, черта, любовь разбирает, а у меня пять кустов томатов погибло…

— Забыли, Александра Тимофеевна, были молоды, небось сами на свидание бегали, — сказал жилец, не скрывая своей озабоченности, подошел к окну и осторожно, из-за занавески, стал всматриваться в дальние кусты томатов.

— А ты окно раскрой да шугани его хорошенько! — в сердцах бросила хозяйка.

— Нельзя. Кусты все равно не подымешь, а девушку спугнешь, — через плечо ответил жилец и, конечно, рассмотрел солдатскую пилотку на самой дальней грядке огорода.

Не спеша, что-то насвистывая, он перешел на свою половину. Здесь окно выходило на дорогу. Задернув занавеску, «Левыкин» стал внимательно изучать забор дома по ту сторону дороги. Вечерело. На дорогу и забор ложились густые, черные тени. Долго он наблюдал за противоположной стороной, но ничего не мог обнаружить. На помощь ему пришел случай: по дороге с деловым, озабоченным видом бежал щенок, вдруг он испуганно остановился и, глядя на забор, залился надсадным лаем. Проследив за щенком, «Левыкин» обнаружил в доске забора круглое отверстие от выпавшего сучка. На какое-то мгновение в этом отверстии блеснул человеческий глаз.

— Если меня, Павел, будет кто спрашивать — я только до правления! — крикнула хозяйка и вышла из дома, хлопнув дверью.

Решение созрело быстро. Дом смотрел фасадом на дорогу, тыльной стороной — в огороды, правая стена была глухая, в левой из чуланчика в густой молодой ольшаник выходило подслеповатое окошечко.

«Левыкин» включил в своей комнате свет и некоторое время с книгой в руках постоял у окна. «Зарегистрировался», — подумал он. Его тень четко вырисовывалась на ситцевой занавеске. Затем он взял стул и сел возле окна, проверив в осколке зеркала отражение тени на занавеске.

Когда возле наблюдавшего на траву опустился капитан Данченко, шел восьмой час.

— Докладывает рядовой Имашев. За время наблюдения никаких происшествий не случилось! — шепотом отрапортовал наблюдающий.

Данченко взглянул через отверстие в заборе на дом и увидел освещенное окно.

— С девятнадцати часов тридцати семи минут читает книгу. Видите, товарищ капитан, тень. Это плечо, — пояснил Имашев.

Но тень в окне была неподвижна.

Человек, читающий книгу, должен же переворачивать страницы!

— Рядовой Имашев, подойдите к дому и постучите в окно. Если окно откроет техник-лейтенант Левыкин, спросите: «Нет ли у вас лейтенанта Цехового?» Скажите, что срочно вызывает штаб.

Так же тихо повторив приказание, Имашев вышел из сада через калитку, перешел улицу и постучал в окно. Постучал во второй раз…

Охваченный тревогой, Данченко перешел улицу, поднялся на крыльцо дома и потянул за дверную ручку. Дверь оказалась открытой. Включив карманный фонарь, он вошел в дом. Из-за перегородки, где жил «Левыкин», падал свет. Осторожно капитан открыл дверь и, увидев тужурку, висящую на рамочной антенне возле окна, понял все. На хозяйской половине створки окна были закрыты на шпингалет. Осматривая дом, Данченко набрел на кладовую. Осветив фонарем стены, он увидел веревку, привязанную к потолочной балке и спущенную в окно. Капитан сбежал с крыльца, обогнул угол дома и обнаружил в ольшанике на серой мягкой земле свежие следы человека…

Тем временем подполковник Жилин вел допрос Евсюкова.

— Вы утверждаете, что записка, переданная майору Комову лейтенантом Левыкиным, была получена вами от неизвестного лица вместе с большим пакетом сигарет «Астра»? — спросил подполковник.

— Да, утверждаю, — с облегчением вздохнув, ответил Евсюков.

— Вы утверждаете, что автор анонимной записки вам неизвестен?

— Утверждаю, — уже улыбаясь, ответил Евсюков.

— Я бы вам посоветовал не пытаться путать следствие, — продолжал подполковник. — По заключению специальной графической экспертизы этот почерк, Евсюков, ваш.

На лице Евсюкова появилось выражение такого искреннего удивления, что Жилин на мгновение и сам усомнился в правильности подобных выводов.

— Это написано вами лично? — спросил подполковник, показывая Евсюкову его автобиографию.

— Да, автобиографию писал я…

— А эту записку писал неизвестный вам человек? — усмехнувшись, спросил подполковник.

Евсюков посмотрел записку, и на его лице появилась снисходительная улыбка взрослого человека, пытающегося втолковать школьнику решение простой арифметической задачи.

— Товарищ подполковник, — сказал Евсюков, — так эту же записку писал я.

— Вы же утверждали, что эту записку, так же как и утерянную вами, писало неизвестное вам лицо.

— Все правильно, товарищ подполковник, те записки писало неизвестное лицо, а