Читать книгу "Воспоминания о монастыре - Жозе Сарамаго"

Девять лет искала Блимунда. Поначалу вела счет временам года, потом это утратило смысл. Поначалу вела счет милям, пройденным за день, четыре, пять, случалось, и шесть, но потом сбилась со счета, и вскоре пространство и время перестали что-либо значить для нее, единицами измерения стали утро, день, ночь, дождь, солнцепек, град, туман, хорошая дорога, плохая, подъем, спуск, плоскогорье, гора, приморье, приречье, и лица, тысячи и тысячи лиц, бессчетное их множество, больше, чем когда-либо собиралось в Мафре, она предпочитала глядеть в лица женщин, когда задавала вопросы, в лица мужчин, когда пыталась прочесть на них ответ, и притом, чтобы были не очень молодые и не очень старые, если было человеку сорок пять лет, когда оставили мы его там, на горе Монте-Жунто, где поднялся он в воздух, чтобы знать, сколько лет ему сейчас, достаточно прибавлять что ни год по году, столько-то морщин в месяц, столько-то седых волос в день. Сколько раз представляла себе Блимунда, вот сидит она в каком-нибудь селенье на площади, просит милостыню, подойдет человек и протянет ей не монетку, не ломоть хлеба, а железный крюк, и она сунет руку в котомку и достанет оттуда клинок, выкованный тем же кузнецом, знак верности ее и постоянства, Стало быть, встретил я тебя, Блимунда, Стало быть, встретила я тебя, Балтазар, Где же бродила ты все эти годы, какие беды-злосчастья с тобой приключились, Прежде расскажи мне о себе самом, ведь пропал-то без вести ты, и будет длиться их разговор до скончания времен.

Тысячи миль отшагала Блимунда, почти все время босая. Подошвы ее огрубели, потрескались, словно кора пробкового дуба. Всю Португалию исходила она, случалось, пересекала и границу Испании, ибо не видела на земле никакой черты, отделявшей тамошние края от здешних, только слышала чужой язык и возвращалась назад. За два года прошла она от океанского побережья до границы, потом принялась искать по другим местам, по другим дорогам, и в неустанной ходьбе и поисках открыла, как мала эта страна, где родилась она, Я уже была здесь, уже прошла здесь, ей встречались знакомые лица, Вы не припоминаете меня, прозывали меня Летательницей, Как же, помню, ну что, нашли вы того, кого искали, Мужа моего, Его самого, Нет, не нашла, Ох, бедная, А не появлялся он здесь после того, как я побывала, Нет, не появлялся, и слуху о нем не было в наших краях, Что же, пойду дальше, может, еще увидимся, Доброго пути, Лишь бы мне его встретить.

Она его встретила. Шесть раз побывала в Лиссабоне, этот был седьмой. Пришла она с юга, со стороны Пегоэнса. Перебралась через реку почти к самой ночи, на последней лодке. Почти целые сутки не было у нее во рту ни крошки. В котомке хранилась кое-какая еда, но каждый раз, как подносила она что-то ко рту, казалось ей, что руки ее касается другая рука и чей-то голос говорит, Не ешь, час приспел. Сквозь темные воды речные видела она рыб, проплывающих на большой глубине, хрустальные и серебряные косяки, долгие хребты, чешуйчатые либо гладкие. Из домов сочился сквозь стены свет, рассеянный, словно свет фонаря в тумане. Она прошла по улице Руа-Нова-дос-Феррос, свернула направо к церкви Богоматери Оливейраской, пошла по направлению к Россио, повторяя путь, проделанный двадцать восемь лет назад. Брела среди призраков и туманных пятен, такими виделись ей люди. В городской смрад, включающий тысячи запахов, вечерний ветерок принес запах горелого мяса. На площади Сан-Домингос была толпа, факелы, черный дым, костры. Она протолкалась в первый ряд, Кто они, спросила у женщины с ребенком на руках, Я про троих знаю, вон тот и вон та, отец и дочь, их обвинили в приверженности к иудейской вере, а тот в остроконечном колпаке сочинял комедии для театра марионеток, его звали Антонио-Жозе да Силва,[136]про остальных я не слышала.

Приговоренных одиннадцать человек. Сожжение длится уже давно, лиц почти не различить. С того краю горит человек, у которого нет кисти левой руки. Может, потому, что борода его вычернена копотью, он кажется моложе своих лет. И внутри его тела виден облачный сгусток. Тогда сказала Блимунда, Приди. Рассталась с телом воля Балтазара Семь Солнц, но не вознеслась она к звездам, ибо земле принадлежала и Блимунде.