Читать книгу "Как влюбиться в герцога за 10 дней - Керриган Берн"

Впрочем, зачем шантажисту желать смерти своей жертве? В этом нет смысла.

Да ведь она и не пострадала. Ни разу.

Может ли ее враг быть настолько коварным, что хочет как можно дольше мучить ее? Возможно, его цель – запугать ее. И он желает показать, что легко может отобрать у нее того, кого она любит, если не получит денег?

А в их число теперь вошел ее муж, человек, которого она знает всего девять дней. В полночь будет десять.

Она заворочалась и села, вспомнив одну его фразу: «Я понял, что могу умереть, так и не познав тебя, и эта мысль показалась мне невыносимой, невозможной».

Недоверчиво фыркнув, Александра почувствовала, как ставшая уже знакомой ноющая боль поселилась где-то в нижней части живота. Интимные мышцы сжались вокруг пустоты, и она вскочила.

Нет времени на размышления, тем более что ее настроение может измениться. Она поняла, что де Маршанд может остаться единственным мужчиной, познавшим ее. И ее муж может оказаться прав.

Она может умереть, так и не занявшись с ним любовью. И эта мысль была невыносимой. Невозможной.

Особенно сейчас, когда охватившее ее желание было сильнее страха.

Александра подошла к двери и прижалась к ней ухом. В щели под дверью все еще был виден тусклый свет, но никаких звуков слышно не было.

Глубоко вздохнув, она взялась за ручку и приоткрыла дверь.

И услышала свое имя раньше, чем успела сделать шаг.

При виде Пирса способность мыслить ее покинула. От живописной картины, открывшейся перед ней, стало трудно дышать, и Александра в одночасье забыла все слова, которые готовилась произнести. Она стиснула дверную ручку так, что побелели пальцы. Кровь шумела в ушах.

Редмейн лежал на краю кровати – глаза закрыты, голова откинута назад, открывая незащищенное горло. Одна нога вытянута на белоснежной простыне, другая свесилась на пол. Одна рука вцепилась в простыню, другая сомкнулась вокруг фаллоса и ритмично двигается.

Сердце Александры совершило немыслимый скачок и застряло где-то в горле. Ей пришлось сделать несколько судорожных глотательных движений, чтобы вернуть его на место. Она не могла отвести глаз от руки, двигавшейся вдоль большого толстого древка.

Его лицо исказила гримаса боли… или это была не боль? Он зажмурился так сильно, словно больше никогда не собирался открывать глаза.

Ветерок, проникавший в открытое окно, шевелил упавшую на лоб прядь. Мужчина шумно натужно дышал.

Секунду – или вечность – Александра завороженно смотрела на фаллос. Он был немного темнее, чем лежащая на нем рука, толстый и длинный.

Он ни за что в ней не поместится! Такого просто быть не может!

Ее интимные мышцы снова сжались. Между ногами почувствовалась влага.

Пирс довольно заворчал. Его рука продолжала ритмично двигаться вдоль естества, и он прошептал ее имя. А потом простонал его.

Александра взглянула на его лицо и убедилась, что его глаза закрыты. Он не знал о ее присутствии. И все же произнес ее имя.

Неужели он так сильно хочет ее? Она не могла отвести взгляд от сильного мужского тела.

Быть может, ей следует расположиться сверху, чтобы он ее не раздавил? И чтобы он не был сзади.

Совершенно некстати она вспомнила громкие шлепки бедер насильника по ее плоти – короткие, быстрые, злые. Мужчина проникает в тело женщины и двигается в ней, чтобы получить разрядку.

Но то, что она видела перед собой…

Она невольно сделала шаг в сторону мужа, потом еще один. Движения его тела напоминали некий странный первобытный танец. Никакого насилия, никакой спешки.

«Это не займет много времени».

Усилием воли Александра блокировала эти слова в самом дальнем уголке памяти.

А как это было бы с ее мужем? Подумав об этом, она поняла, что Редмейн, насколько ей было известно, никогда не спешил. В нем вообще не было торопливости. Да и сейчас он доставлял сам себе удовольствие дольше, чем длилась атака де Маршанда на нее.

Он явно не спешил. Создавалось впечатление, что он учился быть терпеливым. И ему это нравилось.

Легкий ветерок шевелил ее ночную рубашку, которая терлась о ее соски, внезапно ставшие настолько чувствительными, что Александра больше не могла этого выносить.

Она сбросила ее, с усмешкой подумав, что она – единственное живое существо, подобравшееся так близко к герцогу Редмейну без его ведома. Он всегда осознавал, что происходит, и контролировал ситуацию. Но весь во власти этого греховного и такого красивого акта он был крайне уязвим и одновременно чрезвычайно мужественен.

– Ох, – выдохнул он, и его рука, сжавшись, стала двигаться быстрее. – Александра.

– Пирс…

Глава 26

Услышав свое имя, Пирс вздрогнул и поспешно натянул простыню на бедра. Открыв глаза, он непонимающе уставился на возникшее перед ним видение.

Разумеется, она – видение. Иначе и быть не может. Порождение его похотливой фантазии. Обнаженное, бесплотное, мимолетное. Обладающее изысканной неземной красотой.

Только неуверенность в ее глазах приближала видение к реальности.

Потрясенный, он закрыл глаза и открыл их снова. Видение никуда не делось. Оно подействовало на его фаллос весьма предсказуемым образом: он стал пульсировать настолько болезненно, что Пирс заскрипел зубами.

В его фантазиях плоть двигалась в изящном теле Александры – она сидела на нем верхом, груди при каждом движении соблазнительно раскачивались.

О чудо, она оказалась перед ним, настоящая – не видение. Она в его спальне. Обнаженная, красивая, гордая, слегка дрожащая от вечерней прохлады и кутающаяся в тяжелые пряди волос, блестящие, словно локоны языческой богини.

Пирс с трудом отвел глаза от ее розовых сосков.

– Александра, как ты… что ты здесь делаешь?

– Ты произнес мое имя. – Она нервно облизнула кончиком языка губы, а ее глаза были устремлены на простыню в том месте, где ее поднимал фаллос.

Пирс досадливо поморщился. Как долго она здесь? Сколько времени она наблюдала за ним? Он был вынужден признать, что все порождения его фантазии не идут ни в какое сравнение с реальностью.

– Ты произнес мое имя, потому что… потому что представлял, как я делаю… это для тебя? – Она кивнула на его руку, теперь сжимавшую простыню.

Пирс всмотрелся в ее на удивление спокойное лицо, и его охватила паника. Что она чувствует? Возбуждение? Отвращение? Страх?

Что ответить?

Он решил сказать правду. В крайнем случае правда переместит ее обратно за дверь. Потому что он не мог придумать ни одной причины ее появления в своей спальне. Разве только…

– Нет, Александра. Я не представлял, что ты ласкаешь меня руками.