Читать книгу "На четвертый раз везет - Кайса Ингемарсон"

Свенсен одобрительно кивнул, затем подошел к телефону и набрал номер сервиса. Спустя десять минут раздался тихий стук в дверь. Репортер открыл и велел молодому человеку за дверью поставить шампанское на стол. Как только они снова остались одни, он достал бутылку из ведерка со льдом и снял фольгу.

– Ну что, ляжете? – спросил фотограф Паулу, которая неуверенно двинулась к двуспальной кровати.

– Как это? Просто лечь? – спросила она, осторожно опускаясь на край кровати.

– Нет, нет, поперек! Представьте себя кинозвездой! – Фотограф тряхнул седыми космами, очевидно изображая гламурную голливудскую диву.

Паула легла на бок поперек кровати.

– Одной рукой подоприте голову, в другой будете держать бокал. – Он налил шампанского в один из высоких бокалов, которые доставили вместе с бутылкой, и протянул Пауле. Уголком глаза она заметила, что Свенсен взял другой бокал и налил себе. – Поехали! – сказал фотограф. – Улыбочку пошире!

Полчаса спустя Паула стояла в одиночестве на продуваемой холодным ветром улице Васагатан. Что она наговорила репортеру, что за снимок они сделали? Она лежала на гостиничной кровати с бокалом шампанского в руке. Зачем? Какое отношение это имеет к фильму? Паула медленно двинулась к метро. Уже внутри, на полпути к платформе, ей пришлось повернуть назад. Ей же не туда. Нужно ведь на Карлаплан, а не на Мариаторьет.

* * *

НОВАЯ ПОДРУГА БРЮГГЕ! Паула Вильхельмссон, исполнительница одной из главных ролей в новом фильме Ральфа Брюгге «Билет», подтверждает слухи о романе с режиссером. Брюгге, который пользуется репутацией ловеласа – в особенности по отношению к своим актрисам, – нашел новую пассию на съемках программы «Без церемоний». Паула Вильхельмссон, не имевшая прежде актерского опыта, дебютировала в роли обделенной дочери, Сандры. Роль матери исполняет Генриэтта Польсон…

Паула в испарине отложила газету – все оказалось хуже, чем можно было вообразить. На фотографии она лежала на гостиничной кровати, поднимая бокал шампанского перед объективом, а текст под снимком гласил: У Паулы Вильхельмссон есть все основания праздновать успех: в декабре выходит на экраны фильм ее нового возлюбленного Ральфа Брюгге «Билет», где она дебютирует в главной роли.

Паула вздрогнула от звонка мобильного. Звонила Анна.

– Стуре только что принес газету. С ума сойти! Целый разворот про тебя!

– И какой…

– Эй! Ты что, не рада? Это же сумасшедший успех!

– Ты читала, что там написано?

– Только просмотрела… Сразу бросилась тебе звонить.

– Значит, ты не поняла суть статьи. Я девочка с улицы, которой выпал шанс сыграть в фильме только потому, что режиссер не пропускает ни одной юбки…

– Неужели так плохо?

– Прочитай сама…

– Уверена, что ты преувеличиваешь. Хотя… как они узнали о тебе и Ральфе?

– Сама виновата. Он начал выспрашивать, а я плохо шифровалась…

– Тогда понятно, это не очень хорошо…

– Не трави душу.

– Ральф, наверное, не обрадуется. Юхан по-прежнему ничего не знает, да?

– Теперь узнает… если выпустит из объятий свою голландку, чтобы почитать газету.

– Хотя, с другой стороны, что такого? Должен ведь он рано или поздно узнать.

– Да уж, перед ним я буду краснеть в последнюю очередь.

– Я считаю, что ты ни перед кем не должна краснеть! Радуйся – целый разворот в вечерней газете только о тебе! И это еще до премьеры фильма. Погоди, вот когда они увидят тебя во всей красе – у них челюсть отвиснет.

– Спасибо…

– Все, мне пора. Эбба проснулась. Услышимся! Не забывай про меня, звезда!

После разговора с Анной на душе у Паулы стало получше, но стоило бросить взгляд на газету, оставленную на диване, как настроение снова ухудшилось. Больше она не позволит ни одному журналисту обвести себя вокруг пальца! Паула утешила себя тем, что на этом фото она, по крайней мере, неплохо выглядит.

До возвращения Ральфа ей почти удалось забыть о катастрофе. Хлопнув дверью, он прямо в обуви и куртке прошел в гостиную, где Паула смотрела телевизор. В руке у него была газета.

– Что это, черт возьми, такое?! – рявкнул он, потрясая газетой.

– Идиотская статья, – ответила Паула с наигранной развязностью.

– Кто тебе разрешал рассказывать о нас?

– Я ничего не рассказывала, – защищалась Паула. – Он сам сделал выводы.

– Хочешь сказать, сам догадался?!

– Почти.

– Жаль, что ты не пригласила его сюда – сделали бы домашний репортаж!

– Вообще-то это несправедливо… – Паула забилась в угол дивана. – Мог бы и помочь мне советом. – Накануне интервью Паула спросила Ральфа, что ей следует говорить, если речь зайдет об их отношениях, но он был не в духе и лишь пробурчал нечто нечленораздельное.

– Я думал, ты и сама понимаешь, что и как… – пробормотал Ральф. – К тому же это дурацкое фото… Как ты могла пойти на такое, это же просто смешно! – Он повернулся и вышел из комнаты. Спустя минуту возвратился, слегка успокоившись, и сел на диван рядом с Паулой. – С такими идиотами надо держать ухо востро, неужели ты не понимаешь?

– Понимаю… – У Паулы слезы подступили к глазам. Заметив это, Ральф погладил ее по щеке:

– В следующий раз будешь осторожнее. Прости, что я так разозлился. После моего развода они только и пишут обо мне всякое дерьмо – надоело, ей-богу. Понимаешь? – Ральф вопросительно взглянул на Паулу. Та кивнула. Напуганная его гневом, теперь она радовалась, что перед ней снова обычный Ральф. – Могу тебя утешить: фильм получается отличный. В некоторых сценах ты невероятно хороша. Сегодня мы монтировали сцену в ресторане. Великолепно. – Ральф улыбнулся, словно это вовсе не он так бушевал пару минут назад. – Послушай, – произнес он еще более мягким тоном, – я знаю, что в последнее время был не слишком ласков. На следующей неделе первый показ в кинокомпании, работы невпроворот. И нервотрепки. Ты же понимаешь?

– Угу.

– Так что… может быть, сейчас тебе лучше не жить здесь? – Паула застыла. – Ради твоего же блага.

– Что это означает?

– Означает? Именно то, что я только что сказал. – В голосе Ральфа послышалось раздражение. – Я просто предложил. Ради твоего блага, – повторил он, поднимаясь с дивана. – Есть какая-нибудь еда?

Интервью с «Дагенс Нюхетер» прошло лучше. Журналист не задавал вопросов личного свойства, а Паула успела подготовиться. Поначалу она держалась скованно и отвечала односложно, но, заметив, что интервью имеет несколько иной уклон, чем предыдущее, расслабилась. Статья вышла небольшая, но Паула все равно осталась довольна. Ее называли актрисой: это казалось непривычно и странно, но все же лучше, чем выглядеть молодым мясцом, которое похотливый режиссер притащил из студии прямо к себе в постель. Паула все еще не могла простить Перерика Свенсена: любой пристальный взгляд напоминал ей о позорной публикации в вечерней газете. Может, ей просто казалось, и люди вовсе не узнавали ее? Возможно, взгляды притягивал кусочек морковки, застрявший между зубами, или незастегнутая ширинка на джинсах? Тоже слабое утешение. Хуже всего, если ее узнали, когда стали разглядывать кусочек морковки!