Читать книгу "Графиня берет выходной - Екатерина Павлова"

— Не сомневайтесь, Ваше Величество, — отвечает Генрих и помогает мне налить стакан воды.

Дальше Его Величество задает вопросы, касающиеся обустройства гонок в Монтиаке и Абу-Сахари, чтобы учесть все достоинства и недостатки проведенных ранее мероприятий и с пользой применить эти сведения на практике в Королевстве. Генрих с Ником старательно отвечают на его вопросы, а у меня даже получается немного расслабиться.

Чай подают в малой гостиной, куда мы все дружно перемещаемся. Слуги уходят, и Артур в предвкушении потирает руки:

— Ну же, Генрих, мой мальчик, удиви меня! Куда ты на этот раз спрятал алмаз! — жадным взглядом осматривает моего супруга с головы до ног и все равно недоуменно покачивает головой. На Генрихе строгий костюм тройка, и окажись камень у него в кармане, это было бы заметно.

— Ну что, дорогая, пришло время вручить его Величеству его Сияние Мадонны? — шутливо спрашивает он и подносит мою ручку с висящем маленьким черным клатчем на запястье к своим губам для поцелуя.

Цепкий королевский взгляд перемещается на меня, вот только его Величество совсем не замечает, как Генрих ловко достает камень из миниатюрной сумочки, после чего отпускает мою ладонь.

— Пожалуйста, Ваше Величество, — с довольным видом протягивает на открытой ладони Сияние Сахари.

Не скажу, что мы заранее обуславливались с супругом о подобном трюке, но сейчас, наблюдая за тем, как брови непоколебимого и ко всему привыкшего его Величества Артура Кенгсинтона взлетают вверх, мне становится очень весело.

— Генрих! Негодник! — восклицает мужчина, — Но откуда?

— Никакого мошенничества, всего лишь ловкость рук, — оправдывается супруг и разводит этими самыми руками в стороны.

Артур удрученно качает головой, но вскоре все его внимание переключается на алмаз.

— Он восхитителен! — восторженно шепчут губы Короля, разрывая пронзительную тишину в комнате, — Целая вселенная в одном камне.

В тишине проходит еще несколько минут, раздается лишь сладкое причмокивание и тяжелые вздохи Артура. Потом он подбрасывает камень на ладони и без лишних церемоний и фокусов убирает его во внутренний карман своего мундира, к сердцу поближе. Довольно проводит ладонью по жесткой ткани на груди, сглаживая неровность, и поправляет аксельбант, за которым выпуклость становится совершенно незаметной.

— Ловкость рук и никакого мошенничества! — смеется довольный Артур, — Уже сегодня самый крупный алмаз в мире пополнит хранилище нашего Королевства, и все это благодаря вам, Генрих, и ловкости ваших рук, — протягивает ему ладонь для рукопожатия, — Позвольте выразить вам, Лорд Истербрук, свою благодарность за выполнение столь важной государственной задачи. И в знак поощрения, желаю наградить вас и вашу семью за заслуги перед Королем и Королевством титулом маркиза.

Из другого внутреннего кармана мундира его Величество достается аккуратно сложенный свиток с алой королевской печатью, и Король протягивает его супругу. Генрих благодарно кивает, а мое дыхание непроизвольно сбивается. Мне доподлинно известно, что Генрих безразличен ко всякого рода титулам в отличие от меня… Я, конечно, могу ошибаться, но выходит, что он подписался на эту опасную авантюру только ради своей непутевой, до титулов охочей жены.

В носу начинает щипать, а на глаза наворачиваются непрошенные слезы. Совсем неаристократично хватаюсь двумя ладонями за чашку с чаем и выпиваю ее залпом.

Но Артур Кенгсинтон, по-видимому, решает окончательно разбить мою хваленую выдержку.

— Кстати, как вам, господа, нравится название камня? — осведомляется он, и все с важным видом начинают кивать и восхищаться тем, как здорово подобрано словосочетание «Сияние Мадонны».

— Мы его вместе с Генрихом придумали, — смакуя каждое слово, признается Артур и ждет ответной реакции, в особенности от меня.

— Вот как? — наигранно удивляюсь, поддерживая очередную игру Короля.

— Да-да, — кивает Артур, — Не знаю, рассказывал ли вам Лорд Истербрук, но ему в переговорах с эмиром Абу-Сахари Юсуфом Аль Харунжем помогала замечательная девушка по имени Донна.

— Неужели? — еще сильнее удивляюсь и шире округляю глаза. И зачем, спрашивается, его Величество провоцирует меня?

— Да-да, представьте себе, Диана! Если бы Донна не вмешалась, то вряд ли эмир с такой легкостью ввязался в эту авантюру. И я очень благодарен этой милой девушке за проявленное участие!

— Думаю, ей показалась бы весьма лестной похвала самого Короля, — покорно опускаю глаза.

— И что, вы совсем не ревнуете, Диана, вашего супруга к этой милой девушке? — проницательным взором заглядывает мне в глаза Артур, заставляя хмуриться.

Можно было бы во всем признаться, тем более, ни для кого из собравшихся мое участие в гонках тайной не является, ну разве что для мамы, мужчины могли просто не поставить ее в известность, чтобы не волновать лишний раз. Но я старательно поддерживаю игру, сохраняя эту тайну открытой только передо мной и мужем:

— Что вы, как можно! Я люблю своего супруга и верю в его добропорядочность, — накрываю ладонью руку сидящего рядом Генри.

— Да, ваше величество, мне безмерно повезло! — соглашается он, — Моя жена святая женщина!

Генрих говорит насмешливым тоном, и все начинают улыбаться и хохотать, но лишь в глубине его глаз, за ледяной коркой льда хранится горячая правда. И я знаю, что на этот раз он не шутит.

Домой возвращаемся совсем поздно, Генрих торопит меня наверх в спальню, а сам обещает подойти чуть позже, уладив пару деловых вопросов. Быт и рутина вернулись, и с этим ничего не поделать.

Послушно поднимаюсь по лестнице в одиночестве, принимаю душ и переодеваюсь в домашнее. Ложусь в кровать, но засыпать одна не спешу. Я вообще с этого дня не собираюсь ночевать в отдельной спальне! Если я храплю по ночам, то Генриху можно только посочувствовать, но засыпать и просыпаться отныне и во веки веков я собираюсь только с ним!

Набрасываю на плечи халатик и спускаюсь вниз в его кабинет. Встаю в дверях и наблюдаю за мужем. Кольцо с иллюзией отброшено в сторону, и в комнате стоит мой родной, самый лучший и самый любимый мужчина с теплыми глазами и мягкими ямочками на щеках и подбородке. Зато его телефонный разговор совершенно далек от мягкости:

— Неделя! У вас была неделя, чтобы подготовить нормальный, развернутый ответ, а не это, черт знает что! Переделать! Чтобы… — не знаю, какой срок он хотел поставить, но завидев меня в дверях, голос его смягчается, — Чтобы завтра к полудню был готов отчет.

Одним нажатием на кнопку обрывает телефонный разговор и устремляет все свое внимание только на меня.

— Ди… — мягким раскатом проносится по комнате мое имя, ласкает мой слух и сознание, — Ты почему не спишь?

— Мне без тебя не спится, дорогой, совсем избаловали вы совсем свою жену… маркиз.

Делаю несколько шагов в его сторону, желая встать за спиной и сделать столь полюбившийся нам обоим массаж шеи и плеч, как замечаю, что перед Генрихом стоит старый, разбитый мною стол. Замираю и медленно начинаю сгорать со стыда.