Читать книгу "Николь. Душа для Демона - Мира Шторм"

– Ты сильная, – вдруг раздался новый для меня голос, и я точно теперь знала, что говорит сама старуха, – сильнее всех виденных мною джамалий. Тысячи голосов говорят с тобой, а ты держишься.

– Может, потому что я джамалия в теле дервина? – беззвучно спросила я в ответ. – Вы знаете, что творится здесь?

– Знаю, но вот уже сотни лет никто меня не слышит. Никто теперь не ищет знаний.

Я вздрогнула: сколько же лет было этой полупрозрачной старухе?

– Мир отравлен, – созвучно моим ощущениям прозвенел голос старухи в голове, – и источник яда в Белых землях. Одасо.

У меня зубы свело от досады – хоть капельку знаний тогда…

– Почему же вы до сих пор не уничтожили его?

– Мы не смогли подобраться к нему. А ты можешь… Тебе его и уничтожать!

Я устало прикрыла глаза.

– Дайте угадаю: на это есть какое-то особое пророчество?

Старуха расхохоталась прямо в моей голове. Жутковатое ощущение – слышать смех того, кто неподвижно сидит перед тобой с пустыми белыми глазами.

– Ты сьяринта, возрожденная тень. Тебя нет в этом мире, и в то же время ты живая. Только тебя не видит Одасо, не так ли? Ты была там, я вижу! Простые люди в Белых землях сходят с ума. Постепенно, но чем ближе к нему, тем быстрее. Туман и вовсе ломает людей. А дервины, наоборот, улавливают эти волны и настраиваются на них. И это ты тоже видела.

Мне хотелось вскочить и сбежать от понимания, что проблема стала масштабнее, чем просто почерневшая душа Джана. Старуха вдруг шевельнула пальцами в моей руке, словно пыталась меня удержать:

– Одасо – дух, упавший с неба. У него нет тела, и все же он привязан. Великая сила, отравляющая наш мир, но даже она уязвима. Лишь ты способна подойти к нему и уничтожить. Сьяринты неподвластны этому излучению. Но до сих пор нам не удавалось создать джамалию в теле сьяринты.

О боги, я была тогда так близко.

– Нет никакого пророчества. Просто есть ты.

– А если я не захочу? – Мне очень важно было услышать, что есть выбор. Мысль, что все предрешено, пугала до тошноты.

– Ничего страшного. Постепенно магия исчезнет из нашего мира, и Одасо умрет. Будешь ты что-либо делать или нет – Одасо умрет.

– Вы уверены?

– Исшахины слабеют. Это видно всем, кто хочет смотреть.

– Но если я ничего не сделаю – умрет и магия.

– Магия начала умирать задолго до тебя и задолго до Одасо, он лишь ускорил этот процесс.

– Получается, я не пророчество, а лишь шанс.

– Да, дитя, – устало прошептала в самое ухо неподвижная старуха.

Я сидела без слов и мыслей. Горькое понимание, что с самой первой секунды жизнь мне не принадлежала. Не Джантар был моим хозяином, а сама судьба.

– Я из другого мира. Вы знаете, из какого?

– Дитя, мы не настолько всемогущи. Ты призвана из темноты нашего мира. Из места, где нет времени. Ты либо из прошлого, либо из будущего.

Я пораженно вздрогнула. Острое узнавание…

– Я из будущего! Там нет магии, или жалкие крохи, на которые никто не обращает внимания. Получается, это мой мир. Здесь и сейчас. Мой мир!

– Будет твоим, столетия или тысячелетия спустя… Кто знает.

Я умирала на своей старой кухне от голода и мечтала все изменить. Чтобы в мире не было ни войн, ни ракет, ни людей с красной кнопкой. И судьба забросила меня в далекое прошлое, где я все могу исправить.

– Я ведь умру? Если смогу исправить, моего будущего не станет.

– Ты уже умерла, разве не помнишь?

Я кивнула. Да, я всегда была тенью. С первого своего вздоха на этой земле была тенью после смерти. Только не Акины, а самой себя.

И вдруг умирать стало нестрашно. Мысль, что мне удастся все исправить, вдруг переполнила меня такой невозможной радостью, и я разрыдалась. Смеялась и плакала… как сумасшедшая. Лишь уверенные руки Тахира на моих плечах не давали мне сойти с ума.

Я долго просидела среди медленной песни капель. В тишине, рядом с немой и слепой старухой. Держала ее за ладонь и наслаждалась минутами небытия. Мимо меня проносились бессловесные образы, как тогда в тумане, большую часть из которых я даже постичь не могла.

– Боишься смерти? – спросила меня старуха.

– Да… и нет.

– Потому что гораздо сильнее ты боишься любви к мужчине. Не так ли?

– Теперь уже неважно.

Старуха снова шевельнула ладонью в моей руке.

– По легенде женщины отдавали богу свои тела… слышала?

Я машинально кивнула.

– На самом деле они лишь готовили. С душой! Вкладывали всю любовь к нему, как к божеству. И лишь одна вложила в приготовленное угощение любовь, как к мужчине, а не как к богу. Вот ее он и забрал с собой.

Слезы навернулись на моих глаза. Сила не во мне. Сила внутри…

Вот почему во всем приюте нет ни одной джамалии. Они отказались от любви, обрекая себя на участь слабой нэнки. Вот почему вокруг безжизненная пустыня – они вытягивают силу из мира, не давая ничего взамен.

Глава 25

– Ей более трехсот лет. Знаешь, чем они ее кормят?

Мы стояли с Тахиром на стене, немного левее башни, через которую шел проход к светящейся пещере со старицей. Уставшую Лиен с осоловелым взглядом я отправила вниз, в наполненный огнями фонарей сад. Она с радостью оставила нас и убежала к своим подругам. В перевернутом мире приюта наступал вечер, до нас долетали веселые голоса и даже песни. Ночные мотыльки, слишком юные, чтобы ощущать безжизненную пустоту мира вокруг, отдыхали и развлекались перед сном.

Приближался рассвет. После выматывающего гула голосов в голове мне хотелось тишины и немного покоя, вид светлеющей кромки горизонта наполнял меня умиротворением.

– Чем? – не сразу, с ощутимой заминкой, спросил стоявший рядом Тахир.

Я обеспокоенно обернулась и заглянула в его глаза. Ох, налившиеся алым огнем, они выдавали разбуженного и рвущегося на свободу зверя. Как я могла забыть! Он слишком долго давал мне силу там, внизу, у старицы, и теперь наверняка испытывал боль в истерзанных венах. Я была так погружена в свои мысли, в открытия и переживания, что даже не заметила, с каким трудом вырывается его дыхание. Не раздумывая, взяла за руку и прижала к своей щеке. Тахир прерывисто вздохнул, не сводя с меня тяжелого взгляда.

– Вашей кровью, – нехотя ответила я, досадуя на себя, что так не вовремя подняла отвратительную тему. – Похоже, Верина и ей подобные заплатили своей жизнью за существование старицы.