Читать книгу "Тайна гибели генерала Лизюкова - Игорь Сдвижков"

«А танк командующего в тот роковой день — 23 июля вышел на участок атаки 2 тб 1 ТК. Почему он, Герой Советского Союза, генерал-майор А. И. Лизюков, не переждал атаку бригад Катукова, а решил поддержать ее (Александр Витальевич! С чего вы это взяли? Где ваш источник? Где ссылка на него? На каком основании вы вообще это заявляете? На отрывке из мемуаров Катукова?!) — об этом можно только догадываться. Возможно, это решение было продиктовано необходимостью уничтожить неумолкающую батарею немецких гаубиц, способных поразить танки бригад в полосе прорыва. Такое вполне вероятно. Снаряды этих орудий могли поражать цель на расстоянии до 18 км. А на дальности прямого выстрела, до 1,5 км, кумулятивным снарядом способны были с первого попадания поджечь как средние танки Т-34, так и тяжелые КВ. (Оставлю без комментария эти заявления о стрельбе немецких гаубиц по танкам кумулятивными (то есть 150 мм?) снарядами. Может, кто-нибудь пожелает прокомментировать этот интересный момент?) К сожалению, невозможно точно установить время, когда танк А. И. Лизюкова пошел в бой. В воспоминаниях Катукова на это указаний нет»[324]. Опять не удержусь, чтоб не воскликнуть автору!

Александр Витальевич, да не ломайте вы себе голову! Вам и не нужно указание на время, оно не спасет вашу версию! Если вы забыли, я напомню вам, что в воспоминаниях Катукова «есть точное указание», что этот жаркий бой вообще происходил 25 июля, то есть когда Лизюкова по вашей новой версии уже похоронили в Лебяжьем! Так что вопрос со временем атаки вам лучше вообще не поднимать, может, кто и поверит!

Цитирую дальше: «Однако в документах архива 1-го ТК есть отдельное боевое распоряжение № 040 командующего корпусом, в котором он настойчиво требовал ускорить продвижение бригад»[325]. Ну при чём здесь боевое распоряжение штаба 1 ТК и действия Лизюкова? Я так полагаю, — что этим своим замечанием А. Курьянов хотел придать хоть какую-то «документальность» выдуманному отрывку из мемуаров и аккуратно соединить патриотический вымысел Катукова с действительными событиями. А вот и кульминация версии боя по А. Курьянову: «В очередной атаке (частей 1 гв. тбр. — И. С.) и принял участие танк КВ генерал-майора А. И. Лизюкова». Опять спрашиваю: с чего вы взяли, что танк Лизюкова принял участие в атаке 1 гв. тбр? Где ваша ссылка на источник? Почему её нет? Вы стесняетесь назвать мемуары Катукова историческим источником? «Возможно, смертельные выстрелы вражеских орудий из рощи северо-западней Трещевки остановили КВ в разгар танковой атаки, которую ярко описал Катуков»[326]. Катуков, конечно, описал атаку ярко. Беда только в том, что это яркое описание не имеет никакого отношения к гибели Лизюкова! Это описание выдумано, и многочисленные детали убедительно доказывают это! Но не будем повторяться, а продолжим анализировать сейчас действия Лизюкова по версии А. Курьянова. Если верить его объяснениям, то получается, что после выхода на южную опушку рощи поступки и решения командира 2 ТК были просто неадекватными! Судите сами: Лизюков вдруг решает «плюнуть» на чётко поставленную ему боевую задачу продвигаться к Медвежьему, поворачивает совсем в другую сторону и вместо руководства боем танкового корпуса решает поучаствовать в атаке соседнего корпуса как простой танкист! Так сказать, лично вступить в дуэль с немецкими 150-мм гаубицами, которые своими «бесперебойными залпами» мешали продвижению Катукова! При этом он совершенно забывает обо всём, кроме этих неладных гаубиц, и даже не замечает, что его комиссар почему-то пошёл совсем в другую сторону! Сам же комиссар вдруг бросает своего командира и километра 2 (судя по схеме Александра Витальевича) «уворачивается» от немецкой авиации строго в юго-восточном направлении! Получается, им нет никакого дела друг до друга?! Командир корпуса палит по гаубицам сам по себе, комиссар уклоняется от «юнкерсов» тоже сам по себе, войска оставлены без командования, приказ командующего опергруппой забыт начисто, полный произвол и самодеятельность! Что это? Как долго надо было это всё выдумывать? Зачем А. Курьянову понадобилась такая просто фантастическая интерпретация событий, для обоснования которой у него не было ни единого (!) документа, ни одного достоверного свидетельства (!), ни даже логически обоснованных причин для таких неадекватных действий? А как тут со здравым смыслом? Если поверить всему этому, командир 2-го ТК получается у Александра Витальевича, простите, каким-то глупым! Но позвольте, он же не мальчишка был, чтоб, забыв обо всём, бросаться в бой с гаубицами?! Как хотите, но я не в состоянии поверить ТАКИМ объяснениям А. Курьянова!

(Кстати, интересно отметить, что приехавшим родственникам Лизюкова А. Курьянов указывал место последнего боя и гибели генерала совсем не там, где он решил это сделать в книге! Тогда он самолично рассказывал им, как танк Лизюкова продвигался по дороге на юг и был подбит, не доходя до южной опушки рощи![327] В книге же он решил «пропустить» танк Лизюкова за опушку, «завернуть» его на юго-запад и на несколько километров «продвинуть» в район действий 1 ТК Катукова.) Однако я могу понять, зачем ему пришлось всё это выдумывать. Ведь ему обязательно надо было как-то подвести свое повествование под нужный эпизод из мемуаров Катукова (с вытаскиванием подбитого танка Лизюкова с поля боя) и последующим включением в «работу» пересказов письма Нечаева. Эти пересказы и стали финальной частью его многотрудного «исторического моста», по которому он на страницах своей книги натужно «телепортировал Лизюкова» из Большой Верейки в Лебяжье.

Однако поговорим прежде о второй опоре-источнике Александра Витальевича — отрывке из мемуаров Катукова. Этот отрывок и его подробный анализ уже был приведён в первой части этой книги, но в связи с упорными попытками А. Курьянова изобразить описание Катукова как некий достоверный источник, стоит привести здесь и другие особенности этого «источника».

Описание Катукова конечно впечатляет: яркая картина боя, переживания наблюдавшего за ним полководца, сочувствие сопереживающих ему читателей… Не одно поколение советских (а теперь уже и постсоветских) людей читали эти строки и, вероятно, представляли в своём воображении драматическую картину, так пронзительно ярко, так образно описанную маршалом!

Однако опустимся с высот художественного слова на твёрдую землю фактов. Прочитаем отрывок ещё раз и проанализируем его с помощью существующих документов.

Задумаемся над, казалось бы, совсем простым вопросом: а откуда ж знал Катуков, в каком именно танке находился Лизюков? На этом танке, что — было большое красное знамя? Как будто нет. Может, на нём аршинными белыми буквами было написано «Лизюков»? Тоже нет. Может, Лизюков лично сообщил по рации Катукову, что его танк, к примеру, «второй слева в первом ряду под номером 202»? Опять нет, потому что в своём последнем бою Лизюков вообще не вышел на радиосвязь, да и самой радиосвязи с ним не было. Тогда откуда?