Читать книгу "Полночная ведьма - Пола Брекстон"

Я останавливаюсь под старым облетевшим грецким орехом и прислоняюсь к его стволу. Гладкая кора холодит мою спину даже через плотный плащ.

Здравствуй, Утренняя Звезда.

«Здравствуй, бабуля. Кого ты привела с собой в эту тихую покойную ночь?»

В эти ужасные времена в мире больше нет покоя. Живые потеряли его, а мертвые никак не могут его обрести.

«Мы все должны делать, что в наших силах, чтобы помогать друг другу».

Используй Эликсир!

«Кто, кто это сказал?»

Я с изумлением вижу, как передо мной на лужайке возникает призрачная фигура. Застилавшие небо облака разошлись, и при свете луны я вижу, что это молодой человек. Духи лишь очень редко показываются нам за пределами Большого зала, если мы их не вызываем или не приказываем им явиться. У меня холодеет кровь, когда я вижу, что явившийся ко мне дух одет в форму современного британского солдата. Он подходит ко мне ближе, и у меня перехватывает дыхание, ибо когда лунный свет падает на его молодое лицо, я вижу, что взрывом ему выбило глаз и снесло половину подбородка. Его рана ужасающе свежа, и поверх крови на ней видна мокрая грязь. Я делаю над собой усилие, чтобы не показать ужас.

«Как тебя зовут, солдат?»

Элфи. Элфи Джеймс.

«Мне правда очень жаль, что тебя так изувечили, Элфи».

В нашу землянку попала мина. Все погибли. Она изуродовала и убила всех.

«Ты спрашивал об Эликсире…»

О нем столько разговоров… там, внизу. Среди мертвых.

«И что… что говорят о нем духи?»

Некоторые говорят, что ты должна использовать его. Ведь если бы ты захотела, то могла бы это сделать, правда? Используй его, чтобы воскресить нас. Чтобы дать нам еще один шанс.

Да, Утренняя Звезда! Ведь ты можешь нам помочь.

Крики и мольбы все множатся, и вот из-за какофонии голосов я уже не могу думать. Я инстинктивно закрываю руками уши, хотя и знаю, что мне не нужен слух, чтобы слышать голоса мертвецов.

«Перестаньте! Пожалуйста, перестаньте. Вы не понимаете. Эликсир нельзя использовать таким образом…»

Это почему же?

Ты что, боишься?

Это из-за того, что случилось с твоим братом?

«Фредди! Фредди находится среди вас?»

Нет, он не придет. Он не хочет с тобой говорить.

Но ты можешь помочь нам. Помоги! Пожалуйста, помоги нам, Дочь Ночи.

«Я не могу. Это… не получится. Вы не понимаете. Это было бы неправильно».

А разве правильно, что я погиб в семнадцать лет?

«О, Элфи, мне так жаль».

Ты использовала его, чтобы попытаться спасти брата. Почему же ты не можешь спасти и нас?

Они начинают кричать и спорить, и в конце концов я вынуждена бежать. Я мчусь по усыпанной гравием дорожке, вбегаю в дом и не останавливаюсь, пока не вваливаюсь в свою комнату. Мое внезапное возвращение будит Яго, и он садится, вперив в меня свои зеленые глаза. Я стою, пытаясь отдышаться и успокоить колотящееся сердце, боясь, что орды духов последуют за мной и сюда, что теперь их крики могут настигнуть меня везде. Разве их можно остановить? Они знают об Эликсире. Это моя вина, ведь это я пустила его в ход. Возможно, те волшебники и волшебницы, которые хотели изгнать меня из клана или хотя бы лишить звания Верховной Ведьмы, были правы. Я разожгла среди духов жажду новой жизни. Теперь мир мертвых не может спать. Война увеличивает их число с каждым днем, насилие возбуждает, а я показала им способ, как можно снова начать ходить по земле.

Они больше не хотят оставаться там, где находятся сейчас. Если они так осмелели, что обращаются ко мне без приглашения, ставят под сомнение мои действия, остервенело требуют от меня, чтобы я их оживила, то что они сделают потом? Не вторгнутся ли они в мысли тех, кто не является ни волшебником, ни некромантом? Не начнут ли они являться людям в виде призраков и наводить страх? Неужели они никогда не успокоятся? Похоже, использовав Эликсир, чтобы оживить Фредди, я заронила в их умы мысль о воскрешении, о возвращении в Царство Дня!

Что же я натворила? Что я натворила?

* * *

По ночам на сталелитейном заводе кипит работа. Хотя контора, в которой сидит Брэм, и расположена не в том здании, где работают мартеновские печи, он тем не менее ощущает идущий от них жар. Это все равно что держать рядом с собой едва прирученного дракона. Но главная опасность находится не там, где плавится сталь, а здесь, на фабрике. Самыми опасными изделиями, которые изготавливались тут до войны, были ножи, но с началом боевых действий «Кардэйл стил», как и все другие фабрики в Шеффилде, получила обязательное распоряжение производить боеприпасы. Теперь под конторой Брэма с ее стеклянными стенами, сидя на скамьях, работают женщины, собирающие бомбы и патроны, которые, если даст Бог, помогут положить войне конец.

Может быть, мы работаем зря? – думает Брэм. – Ведь мы производим орудия убийства ради того, чтобы эти убийства прекратить. Может быть, война лишила нас здравого смысла?

Его пребывание в окопах во Франции надломило его и разрушило веру в тех, кто стоит во главе армий. В этой борьбе, в этой кровавой бойне он не увидел ничего, что убедило бы его в том, что продолжение битвы сможет принести мир. Теперь, находясь в отпуске в Англии, он решил провести несколько недель, помогая отцу на сталелитейном заводе.

Все, что угодно, лишь бы не сидеть без дела. Потому что, если у меня не будет цели, не будет того, чем я могу занять свои мысли…

Пока он воевал за границей, ему было легче переносить боль от потери Лилит. Во Франции он был далеко от всего, что напоминало бы ему о ней и о том, что могло бы быть. Но здесь, в Англии, глядя, как молодые женщины делают опасную работу, он не может не думать о Лилит. И, думая о ней, вспоминая ее лицо, он снова чувствует, как у него болезненно сжимается сердце. Как перехватывает дыхание. Он сознает, что ему дорога эта боль. Неизбывная тоска – это все, что осталось у него от той, которую он любит, и ему не хочется с ней расставаться.

Он смотрит на работающих женщин глазом художника. Может быть, стоит взять альбом для набросков и зарисовать их? После отъезда из Лондона ему не хотелось писать красками, но во Франции у него снова появился источник вдохновения. Он не хотел рисовать кровавую мясорубку, а вместо этого сосредоточился на портретах храбрых молодых людей, с которыми служил, пытаясь запечатлеть их лица в видавшем виды блокноте. И сейчас в целеустремленной сосредоточенности женщин, собирающих боеприпасы, он видит такую же храбрость.

Он замечает, что одна из женщин перестает работать и смотрит вверх, но не на него, а в одно из находящихся под потолком окон, в которых видны только облака. Она склоняет голову набок, словно прислушиваясь. Брэм прислушивается тоже. Сначала он не слышит ничего, кроме фабричного шума, но затем начинает различать пугающий звук. Его глаза встречаются с глазами девушки, и они оба узнают хриплый рокот пропеллеров цеппелина. Женщины переглядываются. Одна из них похлопывает по дрожащей руке своей соседки. Никто не бросается к двери. Слышно, как где-то вдалеке рвутся бомбы, сбрасываемые на дома и заводы. Если одна из них упадет сюда, от «Кардэйл стил» и тех, кто здесь работает, не останется и следа. Все работницы знают это, и все же никто из них не пытается уйти. Они продолжают работать на победу в этой войне. Воя сирены еще не слышно, значит, цеппелин далеко. Брэм уже не раз убеждался в мужестве этих женщин и знает, что они не покинут своих рабочих мест, пока это не будет абсолютно необходимо.