Читать книгу "Пока страсть спит - Ширли Басби"

Рафаэль вспоминал, как впервые увидел ее — маленькую и застенчивую рядом со Стеллой. И вдруг подумал, что совершил ошибку, не взяв Бет с собой, когда она об этом просила.

В течение этих долгих лет было по-всякому. Он старался забыть ее, проклинал, вспоминал, что она изменяла своему мужу. Он не сомневался, что если бы не его своевременное вмешательство, то она стала бы и любовницей Себастиана.

Со мной ей будет не до этого, думал он. Я не оставлю ей ни сил, ни времени на подобные дела. Она даже не подумает о ком-либо другом. Но уж если я застану ее с посторонним мужчиной… Он даже мысленно не хотел рисовать подобную картину.

Неожиданно он подумал, что в тот день, когда он застал ее в постели с Лоренцо, его гнев был наполовину вызван вовсе не открытием в ней женщины легких нравов. Просто его обидело, что тем, с кем она решила наставить рога мужу, был не он сам!

И опять он успокоил себя: «Мне она изменять не сможет, я буду приходить к ней каждую ночь в те месяцы, когда она не будет вынашивать очередного ребенка».

Тут он заметил, что подходит к нарушению одного из своих самых твердых принципов. Ведь после жизни с Консуэлой он дал себе зарок больше не жениться. Он знал, что теперь ему придется преодолеть в себе внутренний конфликт.

Он хотел Бет, хотел, как никогда не желал ни одной другой женщины. А через это пришло другое — желание опекать ее, отдать себя ей, иметь с ней детей.., словом, жить в браке!

Он боролся с собой не самыми достойными методами: она шлюха, потаскуха, бессовестная девка!

Но все это отступало, когда он представлял ее в своих объятиях, ощущал ее медовые уста и шелковую кожу, когда вспоминал, как она ему улыбалась.

В результате всей этой внутренней борьбы Рафаэль прибыл в середине мая в Сан-Антонио в мрачном расположении духа, истерзанный колебаниями.

Он разрывался между невероятным желанием как можно скорее увидеть Бет и стремлением окатить ее холодностью и суровостью.

Слуга доложил ему, что дон Мигуэль, донья Маделина и Себастиан уже покинули дом, а сеньор Лоренцо и сеньора Риджвей в гостях у Мавериков и будут позднее. Известие о том, что гости разъехались, оставило его равнодушным. Но в нем закипел гнев, когда Сантьяго, его личный слуга, простодушно добавил, что дон Мигуэль, уезжая, попросил сеньора Мендозу опекать дам до возвращения сеньора.

Рафаэль попросил сделать ему ванну и дать свежее белье.

Пребывание в гостях у Мавериков оказалось долгим. Рафаэль успел принять ванну и полностью переодеться. Он очень тщательно подобрал все то, что подчеркивало и оттеняло его мужскую красоту и стать.

Он очень хотел есть и поэтому рискнул поужинать, не дожидаясь дам. Сидя за столом, он услышал их голоса в главном зале. К этому времени он выпил уже вполне достаточно, чтобы распалить себя ревнивыми подозрениями в отношении Бет и Лоренцо.

Кстати, Лоренцо не ожидал, что Рафаэль возвратится в Сан-Антонио так быстро. И это было его ошибкой. Он думал, что тот собирается установить контакты с команчами в связи с нападением Мексики на Техас.

Лоренцо и обе дамы не знали, что им предстоит встреча с хозяином дома. Сеньора Лопес вежливо настаивала на том, чтобы Лоренцо перекусил с ними. И в этот момент Рафаэль стал подниматься со стула. Лоренцо увидел его первым, и ему стало страшно. Он впервые встретился со своим врагом на его собственной территории.

Не прошло и секунды, как Лоренцо бесследно растворился, заставив сеньору Лопес подумать о его скверных манерах. Но Бет-то никуда деться не могла. При виде Рафаэля сердце ее оборвалось, сложный клубок чувств возник в ней. Ей непреодолимо захотелось подбежать к нему и прижать свои губы к его твердым и сильным. Она радовалась его возвращению только какую-то долю секунды, потом вспомнила об их последней ночи, которая теперь казалась ей постыдной из-за той лжи, которую Рафаэль поведал Себастиану.

Для Рафаэля в комнате не существовало никого кроме Бет. Он смотрел на нее, не обращая внимания на траур, не заметив, как холодно ее фиолетовые глаза глянули на него. Он видел только эти глаза, обрамленные золотистыми ресницами, видел румянец, возвратившийся к ней. И все же он не без удивления заметил, что она сердится, причем явно на него.

Этого еще не хватало, подумал он хмуро. Это я должен быть зол на тебя, ты — распутная прелестница, маленькая шлюха!

А Бет действительно была зла. Она подавила в себе первый всплеск радости от его приезда и теперь помнила только его бесстыдную ложь. В ту бессонную ночь после разговора с Себастианом она лежала и чувства ее раздваивались между сладостными воспоминаниями о любовной игре с Рафаэлем как раз на этой кровати и болью и отвращением, которые вызывала ложь Рафаэля о характере их отношений.

Она знала, что Рафаэль не очень высоко ценит ее — доказательств было предостаточно. Но зачем же было лгать Себастиану, а может быть, и не ему одному?

Они поздоровались весьма холодно, и сеньора Лопес даже приуныла. Но потом, заметив, как блестят глаза Рафаэля, когда он смотрит на Бет, хитро улыбнулась сама себе — значит, шла какая-то неизвестная ей игра.

Через некоторое время сеньора Лопес вышла из комнаты, и тут же Рафаэль, повернувшись, чтобы добавить себе текиллы, мрачно сказал:

— Я вижу, что вы и Лоренцо решили возобновить ваше знакомство. Скажи-ка мне, как любовник он не слабее, чем я? Или ты все еще продолжаешь сравнивать?

Он с наглым видом уселся на диван и смотрел на Бет презрительно.

Она хранила ледяное молчание, и только лихорадочный блеск в ее глазах подтвердил, что она слышала его слова. Он потребовал весьма развязно:

— Ну что, ищешь ответа? Или молчание знак согласия?

Как статуэтка, изваянная из алебастра и черного дерева. Бет стояла и презрительно смотрела на него. Внутри у нее все кипело, потом произошел неслышный и неощутимый взрыв, спровоцированный его наглой бесцеремонностью. Ему было не дано понять то жуткое, что происходило в ней. В маленькой, застенчивой девочке, насильно выданной замуж, что, правда, позволило ей покинуть холодного отца и злую мачеху, в деликатной девочке, ощущавшей невольную вину перед Консуэлой и доверчиво пришедшей помириться с ней, что повлекло целую цепь злоключений, высвобождалась тигрица. Ей сейчас казалось, что самые резкие слова не выразят того, что он должен был услышать. К тому же она понимала, что в таком состоянии просто не сможет говорить логично. Поэтому выход она видела только в физическом действии.

Не помня себя, она подошла к нему и, вырвав из его руки хрустальный бокал, выплеснула текиллу ему в лицо.

— Ты — невыносимое животное! Ты еще осмеливаешься в чем-то обвинять меня, не зная правды, и к тому же распространяешь обо мне грязную ложь, которая грязнее всего, что я смогла бы сделать, если бы была такой, какой ты меня выставляешь!

Он был явно озадачен и с удивлением смотрел на угрожающе занесенный ею хрустальный бокал, но, заметив, что она просто невменяема от злости, спросил: