Читать книгу "Библия и меч. Англия и Палестина от бронзового века до Бальфура - Барбара Такман"

Изложить можно лишь то, что случилось. В начале войны сэр Герберт Сэмуэль, будущий верховный главнокомандующий Палестины, был членом правительства Асквита. По его собственным словам, он считал, что ему, как первому члену кабинета министров по делам евреев, по долгу службы положено ознакомиться с сионистским движением, и после изучения материалов он был настроен благожелательно. В ноябре 1914 г. после вступления в войну Турции он обсудил возможности с министром иностранных дел сэром Эдвардом Греем и Ллойд Джорджем, занимавшим тогда пост казначея. Он настаивал, что Британия должна возглавить поддержку проекта, поскольку в силу географического местоположения Палестины необходимо, чтобы местное население было дружественно настроено к Британской империи. Грей «весьма эмоционально» высказался в пользу плана, и Ллойд Джордж тоже «очень желал» его поддержать. Обсуждалось, желательно ли заручиться поддержкой России в попытке вернуть теснимому царю лояльность русских евреев, равно как и возможная реакция Франции. Грей предостерегал, что когда Франция выступит со своими притязаниями в Сирии, Британии необходимо быть осторожной и не удовлетворять те из них, которые пойдут вразрез с созданием еврейского государства в Палестине. Формулировки показывают, что самые первые переговоры велись о «государстве», а не о «доме».

Опираясь на этот разговор, Грей через английского посла в Петрограде попросил о поддержке российское правительство, но не получил обнадеживающего ответа. Тем временем на сцену выступило лицо, которому суждено было сыграть гальванизирующую, хотя и закулисную роль: С.П. Скотт, уважаемый редактор «Манчестер Гардиан». Он встречался с Вейцманом в начале войны, досконально ознакомился с целями сионизма и с тех пор незаметно, но упорно добивался того, чтобы Вейцман и его коллеги получали доступ к ключевым фигурам в Уайтхолле, а его газета неустанно поддерживала интерес читателей к «еврейскому вопросу». В декабре Скотт привез Вейцмана в Лондон на встречу с Ллойд Джорджем и Сэмуэлем.

«Ллойд Джордж начал забрасывать меня вопросами, — говорится в воспоминаниях Вейцмана, — о Палестине, о наших тамошних колониях, о численности евреев в стране и о том, сколько их может туда уехать. Потом меня ожидал величайший в моей жизни сюрприз, когда с уместными замечаниями в помощь мне вмешался Герберт Сэмуэль… Ллойд Джордж указал, что мне следовало бы поговорить с Бальфуром и премьер-министром Асквитом. В тот момент Сэмуэль сказал — я не поверил своим ушам! — что готовит меморандум по вопросу еврейского государства в Палестине для представления его премьер-министру».

Вейцман считал Сэмуэля антисионистом и, хотя нашел в нем скорее поборника своего движения, как будто никто тесно с ним не сотрудничал. Следующий шаг, однако, был за Сэмуэлем. В январе 1915 г. он представил свой «Меморандум о будущем Палестины» премьер-министру. Асквиту он пришелся не по нутру. По его замечанию, Сэмуэль предлагал

«британскую оккупацию Палестины, страны размером с Уэльс, по большей части состоящую из голых холмов и гор и местами безводную. Он думает, что сможет переселить в эту малообещающую область три или четыре миллиона европейских евреев и что это окажет положительное влияние на тех евреев, кто останется. Читается почти как осовремененное переложение „Танкреда“. Признаюсь, меня не слишком привлекает это новое прибавление к грузу нашей ответственности, но он [Меморандум] любопытная иллюстрация любимого афоризма Диззи о том, что „всё поставил бы на кон“, лишь бы увидеть такой поэтичный плод упорядоченного и методичного ума, как у Г.С.».

Новый ушат холодной воды вылил британский посол в Париже лорд Берти, в разговоре с которым Вейцман пытался прощупать почву. Лорд Берти, будучи католиком, считал проект «абсурдной затеей» и трепетал перед тем, «что скажет папа римский».

Тем временем Сэмуэль, отредактировав свой «Меморандум» (но не смягчив его, поскольку там всё еще говорилось об «автономном еврейском государстве»), снова направил его премьер-министру — без особого успеха. Помимо капризного замечания, что единственного другого сторонника это «неистовое» предложение находит в лице Ллойд Джорджа, которого, «как незачем повторять, нисколько не заботят евреи, их прошлое или будущее, и который думает лишь, что возмутительно будет позволить Святой земле перейти под протекторат агностической, атеистической Франции».

Тут Асквит целиком и полностью ошибался; впрочем, по своему темпераменту он вообще был не способен понять Ллойд Джорджа. По мнению Бальфура, интерес Ллойд Джорджа изначально привлекло то, что Ветхий Завет снова всплыл вдруг в современной политике, и сам Ллойд Джородж признавался, что «говоря о Палестине, доктор Вейцман то и дело упоминал названия мест, известных мне лучше тех, что упоминались в сводках с Западного фронта». И действительно, едва ли нашелся бы англичанин, для которого Дан и Беершева значили бы меньше, чем Ипр и Пашендаль. Так или иначе, неодобрение Асквита в конечном итоге не имело большого значения. Под давлением войны и разногласий в кабинете министров он отступил на второй план перед более энергичным Ллойд Джорджем и в конечном итоге совершенно сошел со сцены. На тот момент при реорганизации правительства власть в значительной степени сосредоточилась в руках Ллойд Джорджа как министра вооружений. Одновременно в качестве первого лорда адмиралтейства в новое коалиционное правительство вошел Бальфур. Пройдет полтора года, прежде чем расстановка сил снова изменится, и только после того, как Ллойд Джордж станет премьер-министром, а Бальфур — министром иностранных дел, правительство снова начнет всерьез рассматривать открытое заявление о палестинской политике и возбудит официальные переговоры с сионистами по этому вопросу.

Но еще до того «палестинская политика» уже начала обретать форму на месте. На дворе всё еще весна 1915 г. Действие смещается на Османский фронт. Две личности появляются между Каиром и Дамаском — «полевые агенты», как назвали бы их сегодня, — работающие на военное министерство. Военным министерством командовал великий и наделенный воображением солдат, некогда топограф в Святой земле, спаситель Хартума, а теперь национальный герой, фельдмаршал лорд Китченер. Он умел подбирать удивительных людей. В его министерстве, на кабинетной работе, поскольку не подошел в армию по росту, трудился молодой археолог, арабист, объехавший земли от Евфрата до Нила и до войны составлявший топографические карты и проводивший съемку Синайского полуострова для Фонда исследования Палестины. Возможно, как раз этот факт заставил Китченера выбрать Т.Э. Лоуренса, «человека пустыни», как и он сам, и отправить его в Каир для того, что было туманно названо «сбором информации военного характера».

С гордых дней Мухаммеда Али-паши восстания против османского гнета сотрясали весь, до последнего уголка, арабский мир. Никто не обращал на это особого внимания, пока вдруг Британия не сочла, что в ее интересах мобилизовать всех, кто способен доставить неприятности туркам. Раздираемые внутренней враждой арабы не представляли особой ценности в роли союзников, тем большие сомнения вызывала цена, запрошенная ими за сотрудничество. Но к тому времени Британия увязла в попытках свергнуть турецкого султана и твердо намеревалась в той или иной форме завладеть его арабскими доминионами, будь то в форме прямого управления, протектората или сфер влияния, — в зависимости от того, как будут развиваться события. Но было необходимо или по меньшей мере удобно перетянуть на свою сторону местное население.