Читать книгу "Догмат крови - Сергей Степанов"

Бразуль закрыл глаза, испугавшись, что горячий горец убьет пристава на месте. Но Красовский был не робкого десятка, видать, насмотрелся всякого в сыскной полиции. Он сказал совершенно спокойным тоном:

— Не хочешь денег, не надо. Однако без накладных расходов не обойтись — извозчика нанять, перекусить в трактире.

— Это другое дэло!

— Ну, вот и договорились, — поспешно вставил Бразуль, пытаясь побыстрее замять бестактность пристава. — Однако я не до конца понимаю, в чем заключалась работа наших друзей.

Сыщик Красовский терпеливо разъяснил репортеру, что направил Амзора Караева к вору Плису. По его расчетам, вор должен был отнестись к Амзору с безусловным доверием, так как был наслышан о его мужественном поведении в тюрьме. На всякий случай Караева снабдили поддельной запиской якобы от разбойника Яшки Фетисова, проходившего по делу об ограблении казначейства. Амзор Караев должен был передать Плису, что Яшка просит устроить ему побег из тюрьмы.

— Прихожу я к Плису, гавару, что надо десять-пятнадцать джигитов, чтобы перебить, к шайтану, конвой. Гавару ему… Э-э-э… Пускай Сэрго дальше расскажет. Я нэ мастер гаварыть, я мастер рубить.

Караев, утомившись рассказом, вскочил с ногами на соломенный тюфяк в углу каморки, издал гортанный клич и наотмашь рубанул воздух рукой так быстро, что, хотя его рука была голой, в воздухе явственно послышался сабельный свист. Сергей Махалин, вздрогнув от свиста, восхищенно произнес:

— Вот черт! Дикарская силища!

— Гавары, Сэрго! — приказал Караев.

— Плис поверил Амзору и пообещал найти надежных хлопцев для нападения на конвой. Тогда Амзор невзначай говорит Плису: «Ходят слухи, будто под тебя самого копают по делу Ющинского». Плис выругался, что может погореть из-за проклятого байстрюка. Караев притворно посочувствовал его беде и предложил свести с человеком, который поможет отмазаться. Плис заинтересовался и согласился встретиться и потолковать со знакомым Караева насчет отмазки от дела.

— Позавчера Амзор привел Плиса сюда, и мы добились от него признания, — с торжеством закончил Сергей Махалин.

— Как? Он сознался в убийстве Ющинского?

— Вот в этом самом нумере, сидя на вашем месте.

— Но это же… это же… я просто не нахожу слов… это же раскрытие всего дела… Расскажите подробнее, как это происходило, — взмолился Бразуль.

— Вызвать Плиса на откровенность было непросто, но мы по предварительной договоренности с Амзором решили использовать элемент неожиданности. Амзор привел его в нумер и говорит мне: «Знакомься, Сергей, это Плис, настоящий убийца Ющинского, а вместе с ним в преступлении принимала участие Вера Чеберяк». Я жму ему руку и говорю: «Приятно познакомиться. Однако, я слышал от верного человека, что в жандармском управлении уже подписано распоряжение о вашем аресте». Плис страшно разволновался, стукнул кулаком по столу. Надо, говорит, выкрасть из жандармского все бумаги. Они в несгораемом шкафу у подполковника Иванова, эту жестянку вскрыть — раз плюнуть. Вы только, говорит, на стреме постойте, а я ночью проберусь в жандармское через чердак. Пришлось его отговаривать, сказав, что дело об убийстве Ющинского хранится в помещении, где постоянно дежурит наряд жандармов. Потом мы его сочувственно спрашиваем: «Что же это вы это убийство так неаккуратно обделали?» Плис плюнул с досады: «Это Борькина министерская голова так расписала».

— Борька — это вор из их же шайки, фамилия его Рудзинский, — пояснил пристав. — Борька из приличной семьи, но только пошел по скользкой дорожке. Он учился на фельдшерских курсач, следовательно хорошо знаком с анатомией.

— По словам Плиса, они убили Ющинского сгоряча. Сначала хотели просто постращать, выпытать, что мальчик успел выдать полиции. Но он начал кричать, тогда они пустили в ход финки. Спохватились, а мальчишка уже в агонии. Что делать? Вот Рудзинский и предложил «расписать шкета под жидов», чтобы пустить полицию по ложному следу. Сказано — сделано. Ну, а дальше они решили на время скрыться из Киева, потому что, как выразился Плис, «из-за байстрюка провалили клевую малину и надо было рвать когти». Но денег у них не было даже на трамвайный билет. Тогда они подломили оружейный магазин Адамовича на Крещатике, взяли большую партию биноклей и монтекристо. Потом выехали в Москву. Удачно сбыли товар, обзавелись деньгами, да только там же и попались, потому что Ванька Рыжий спьяну помахал в трактире катенькой.

Красовский пояснил:

— Ванька Рыжий, который сотенной ассигнацией размахивал, — это Иван Латышев. Настоящий разбойник с большой дороги, дерзкий до безумия. Ваньку Рыжего и Борьку арестовали в Москве и привезли в Киев под конвоем. Сейчас они в Лукьяновской тюрьме. Заметьте интересную деталь. Они отпираются от всех преступлений, но с готовностью признались в ограблении оружейного магазина Адамовича. Спрашивается, почему? Магазин был ограблен 12 марта прошлого года. У них это вроде алиби — были заняты грабежом, потом сразу выехали в Москву. Только убийство-то произошло утром 12 числа, а грабили они ночью. Промашка у них вышла с алиби.

— Все сходится, — с энтузиазмом воскликнул Бразуль. — Были бы еще вещественные доказательства!

— О вещдоках мы подумали в первую очередь, — кивнул Махалин. — Я сказал Плису, что раз уж они расписали убийство под жидов, то надо бить в одну точку. Не осталось ли, тонко так интересуюсь, вещичек после убитого — пальтишка или брюк. Говорю, давайте подкинем пальто какому-нибудь еврею, тогда все подумают про ритуал. Плис призадумался, потом сказал, что от байстрюка осталось пальтишко. Его можно подбросить. Вот только сам Плис не знает, где спрятаны вещи Юшинского. Об этом знает только Борька.

— Как же теперь быть, если Борис Рудзинский за решеткой? — с досадой заметил Бразуль.

— Слушай, да! — вмешался Караев, которому явно прискучили бесконечные разговоры. — Савсэм ишак надо быть, чтобы нэ понять!

Но Бразуль так ничего и не понял до тех пор, пока пристав Красовский не объяснил ему, что Рудзинского привезут на допрос к следователю. Караев встретит конвой и подаст Борьке условный знак. Вор попросится в отхожее место, где будет спрятана записка Плиса с просьбой указать, где спрятано пальто байстрюка, чтобы подбросить его еврею. На обратном пути Борька оставит в отхожем месте свой ответ. Журналиста, собственно говоря, пригласили, чтобы он засвидетельствовал факт передачи записки, потому что Караев и Махалин политически неблагонадежные и их показания судебные власти не примут. Идти надо уже сейчас, так как через полчаса Рудзинского доставят в окружной суд.

Журналиста охватил азарт. Ему никогда еще не доводилось участвовать в подобном предприятии. Его только беспокоило, не покажется ли он малодушным трусом Амзору Караеву, такому хладнокровному и решительному человеку из тех, что, не дрогнув, идут в террор. Когда они заперли номер и спускались вниз, Бразуль старался выглядеть беззаботным и фальшиво насвистывал веселую песенку.

В сквере, примыкавшем к зданию судебных установлений, группа разделилась. Пристав и репортер остались в сквере, а Караев и Махалин пошли за ксивой. Все время, пока они отсутствовали, Красовский жаловался на преследования со стороны прокурора судебной палаты. Чаплинский возбудил уголовное дело против бывшего пристава, инкриминируя ему различные должностные нарушения, в том числе незаконное содержание под стражей крестьянина по фамилии Ковбаса, подозреваемого в принадлежности к Украинской революционной партии.