Читать книгу "Большая книга ужасов. 61 - Мария Некрасова"

…Хотя Танька вообще пропала. Уже вторые сутки ее безуспешно искали. Кинологи с собаками, грузовик с преподами, даже волонтеры, кто с чем, вторые сутки обшаривали весь полигон, а еще деревню, город и лес… Мы, лежа в своей больнице, вечерами выбирались в холл посмотреть местные новости, где только о Таньке и говорили. Наверное, каждый когда-нибудь мечтал попасть в телевизор. Вот человеку и «повезло».

А у меня – просто отметина. Плечо, выставленное дьяконом, еще болело, и на нем-то и появилось это странное пятно. Я старалась думать, что это родинка, неудачно сведенная Тетьнюсей перед самым моим отъездом. Но что же я, не помню, как она выглядела? Нет, то было другое пятно. Как будто пальцы дьякона оставили след. Четыре отпечатка: два – повыше, два – пониже соприкасались кое-где, получалось нечто вроде бабочки на трафарете. И был это не синяк: цвет темно-коричневый, почти черный. Девчонкам я почему-то боялась показать и сидела себе на банкетке, типа жду своей очереди.

– Вас из института не выгонят из-за меня? – Я чувствовала себя виноватой в этой истории. Хотя, если кто-то и заслужил по шее, так это мальчишки. Кто нас посадил в этот чертов грузовик?! Из-за кого мы оказались в этой чертовой яме? То-то. А самое обидное, что я их, скорее всего, больше и не увижу, мальчишек этих. После выписки нас наверняка отправят домой.

– С чего ты взяла, мажорка? За такое не выгоняют. Вот незачет по практике – запросто. На автобус до дома мы себе точно заработали, так что, практику не зачтут… Тебе-то что?! Мать расстроится…

– А моя не ругалась даже! – по-детски похвасталась Неля. – Сказала: «Слава богу, что вас нашли», – а о зачетах и не вспомнила.

– Ничего, осенью вспомнит, – обнадежила Наташка. – Моя вон уже спрашивает, как я думаю пересдавать. Так что не радуйся.

Родители Наташки и Нели осаждали больницу днем и ночью, кидая в окно апельсины по одному, потому что весь пакет сквозь решетку не проскакивал. Танькина мать нарезала круги по городу и полигону вместе с волонтерами. Моя мать не приехала. Подозреваю, что отец ей ничего не сказал. Да и сама я не рвалась докладывать о своих приключениях в яме. На звонки матери я отвечала честно: «Все хорошо, читаю журнал»; «пошла обедать»; «противная тетка гоняется за мной с мокрым полотенцем», не уточняя, где конкретно это все происходит. Боялась, что если мать узнает, то меня с отцом больше вообще никуда не отпустит.

Наташка выключила воду и выскочила, замотавшись огромным полотенцем:

– Сама-то пойдешь?

Я помотала головой.

– Правильно, не хватало, чтоб еще мы тебя-мажорку ждали… Неля!

Неля тоже вышла и лихорадочно вытиралась, стараясь не отстать от командирши. …Отметина была у меня одной, точно.

Я встала и потихоньку приоткрыла дверь в коридор. Свет уже погас, только над столиком дежурной медсестры горел маленький ночник. Сейчас она пойдет по палатам, увидит, что нас нет, и всыплет за то, что с температурой полезли под душ, да еще после отбоя… От этой мысли самой стало смешно. После ночи в яме какая-то медсестра просто не могла восприниматься как опасность. К тому же ее на месте не было! Я кивнула девчонкам и первая проскочила в палату.

– Уф! – Наташка тяжело плюхнулась на кровать и стала быстро-быстро вытирать волосы, как будто хотела добыть огонь. Кажется, она все-таки боялась втыка от медсестры: войдет, увидит мокрую голову…

– Нелька, вытирайся! Всех заложить хочешь?! Если медсестра твои мокрые сосульки заметит, нас и отсюда попрут. Во везуха… – Она вздохнула, как будто уже едет домой.

У меня запищал телефон. Эсэмэска от отца: «Сказала: найти можно, сделать прежней – никогда. Отговаривала от поисков и сама не показала места: грех, говорит. Ненормальная какая-то. Выздоравливай».

О том, что видели в яме, мы с девчонками решили никому не говорить: не поверят, да еще, пожалуй, и в самом деле отправят в психушку. Я уже сомневалась, правильно ли это, вдруг наша невероятная правда поможет найти Таньку? Вот и шепнула потихоньку отцу, чтобы заглянул к местной знахарке, не объясняя, зачем-почему. А теперь от него пришла эта эсэмэска: «Найти можно, сделать прежней – никогда». Я, конечно, показала девчонкам, но лучше бы не показывала.

– Неужели она так покалечилась, что лучше не искать, а дать умереть спокойно?

– Запросто! Ударилась головой и стала овощем. То-то матери будет радость!

– Не говори так! Мне кажется, тут другое…

– Мы же договорились! Никакой мистики с нами не происходило: заблудились в тумане, всю ночь бродили кругами по колено в воде. Простудились. В бреду с температурой и не такое привидеться может. Так что береги свою хрупкую детскую психику и постарайся забыть…

– Но Танька пропала!

– Я в курсе. Твои предположения?

– Он ее заколдовал!

– Угу. Призрак Дьякон Хоттабыч. Превратил в табуретку, чтобы было на чем сидеть в пещере. Я-то думала, они бесплотные, таким табуретки ни к чему. Да и пещера…

– А мне кажется, он нас так заманивал.

– И мне! Дрова, заварка, сахар…

– Жлоб! – буркнула Наташка. – В другой раз меньше чем на торт не поймаемся. Правда, девочки?

– Я серьезно! Иначе правда непонятно, кто в той пещере живет.

– Проехали. Танька-то при чем? Она безо всякой пещеры пропала. И я не верю, что мажорка ничего не видела.

Я тогда сама себе не верила. За те тридцать часов, что мы провели в больнице, я, наверное, сорок раз пыталась восстановить в памяти тот эпизод. Дождь, туман, яма, Танькина спина, грязюка в форме бабочки на Нелином сапоге… А потом сразу Неля оборачивается, и я наконец замечаю, что Таньки нет. Секунда прошла или час, момент исчезновения как будто выдрали из моей памяти.

– Отвали. – Я тогда сама вышла в коридор и встала там у окна пересчитывать болтающих на крыльце медсестер и думать, что дальше.

Очень хотелось малодушно забыть все произошедшее, даже Таньку. Особенно Таньку: мы знакомы-то были всего неделю, чего я должна по ней убиваться? Но яма не отпускала. Прошло слишком мало времени, и я еще помнила каждую минуту, проведенную там. Ну, кроме той, когда Танька пропала.

На крыльце стояли три медсестры, нечетное число – хорошо. Да не для чего, просто так хорошо. За неделю на раскопе я будто позабыла своих тараканов: не ступала по одной полосе, не пересчитывала землю лопатами. Стоило сменить обстановку на менее дикую, как я вернулась к прежним заскокам. Кактуса и дощатых мостков здесь нет, я пересчитываю медсестер на крыльце и ставлю тапочки у кровати ровнехонько вместе, носами в проход.

На крыльце стояли три медсестры. Алла (самая противная) увидела меня, показала кулак и замахала руками, типа «иди спать, отбой давно был». Я отшагнула за штору. Сама знаю, что мне делать. Предыдущая ночь в больнице мне совсем не понравилась, но я тоже ничего не сказала девчонкам: Неля будет ныть, что ей страшно, Наташка не поверит… Засыпать было боязно: я хотела сбежать на крыльцо, на лестницу, в туалет, куда-нибудь, где свет горит всю ночь, и там до утра перекантоваться. Вот как это сделать, чтобы Алла не застукала?