Читать книгу "Кофе с ограблением - Катарина Ингельман-Сундберг"

– Здесь никого не волнует содержание картины, главное, чтобы она подходила под размеры ручного багажа.

Работы остальных, честно говоря, были ненамного лучше, но они были более красочными, хорошо упакованными и ни на сантиметр не выходили за границы дозволенного.

– Ясно, специальный багаж, – сказала регистрировавшая их девушка и все устроила, но при виде прямоугольного шедевра Марты она внезапно засомневалась.

– Я не знаю, как быть с ней, – сообщила она.

– Я очень боюсь за нее, – сказала Марта дрожащим голосом и похлопала по спрятанной под бумажной упаковкой раме. Она наложила много слоев краски на холст и разрезала его ножом, посчитав, что так из-под него будет легче извлекать деньги, отчего ее полотно стало напоминать творения итальянского художника Лучо Фонтана.

– Я вижу, вам надо на Барбадос, – сказала девушка за стойкой.

– Да, в Бриджтаун. Там мы собираемся устроить выставку.

– Как забавно. Вы летите в бизнес-классе, я попрошу стюардессу позаботиться о вашей картине. Приятно, когда пенсионеры рисуют, без художников общество потеряло бы свою душу.

– Мы уже потеряли наши, – пробормотала Марта.

Когда они немного спустя оказались на контроле безопасности, все прошло не так гладко, как она надеялась. Охранники обнаружили шпатель, который Марта забыла в своей поясной сумке, и ее остановили, а потом с задумчивым видом начали ощупывать упаковку ее картины.

– Что это? – поинтересовался один из них начальственным тоном.

Лучшая защита – нападение, подумала Марта, разорвала бумагу и ткнула пальцем в табличку в нижней части рамы.

– Видите? Она называется «Розы в шторм». Это лучшее из моих творений.

И здесь она не солгала, поскольку никогда раньше не рисовала. Конечно, на картине не было и намека на цветы, но Марта посчитала это хорошим названием. А под ее «нагромождениями красок» поместилось невероятно много купюр.

– Я не знаю, можем ли мы пропустить это, – сказал сотрудник службы безопасности.

– Скажите, что она вам нравится, вы меня ужасно порадуете, – взмолилась Марта и погладила картину рукой. – Пожалуйста!

Тогда ей махнули, чтобы она проходила, а немного спустя контроль прошли Гений, Грабли и Анна-Грета. Но, когда пришла очередь Стины, внезапно прозвучал сигнал тревоги.

– Вам придется пройти через рамку еще раз, – сказали ей.

– Ах, извините! – воскликнула Стина, и остальные удивленно посмотрели на нее. Грабли начал нервно переступать с ноги на ногу, Анна-Грета замерла, боясь пошевелиться, Гений наморщил лоб, а Марта почувствовала дрожь в коленях. С учетом всех обстоятельствах, их подруга казалась на удивление спокойной. Она разорвала бумагу, сняла с полотна красные кнопки и широко улыбнулась сотруднику. – Пожалуй, я немного переборщила, – сказала она. – Но ведь эта картина немного специфическая. Она называется «Корь», вы же понимаете. К сожалению, я забыла о них.

Сотрудники службы безопасности уставились на кучу кнопок в полном замешательстве. Один из них потянулся за каким-то предметом на столе.

– А это тогда что?

– Ах, моя пилочка для ногтей. Вот она где! Я, вероятно, выронила ее.

Секьюрити растерянно переглянулись и пропустили ее, а вся шайка пенсионеров с облегчением перевела дух.

– Зачем ты это сделала, Стина? – поинтересовалась Марта спустя какое-то время, когда они уже шли к самолету.

– Я просто проверила их аппаратуру. Мы же еще не раз совершим преступление?

Когда большой аэробус набрал высоту и в кабине снова загорелся свет, Марта заказала бутылку шампанского, а затем достала два листа бумаги.

– Я просто собираюсь сделать то, о чем мы договорились, – отправить письма, когда мы доберемся до места.

– Конечно, за это и выпьем, – предложил Гений и поднял свой бокал.

– Подождите немного, дайте мне сначала написать.

Рука Марты слегка дрожала, и, пока другие потягивали шампанское и время от времени подбадривали ее радостными восклицаниями, она написала следующее послание:

Правительству, способному совершить что-то и остаться у власти.

Ее прервал Грабли, который посчитал необходимым добавить и «парламент», ведь они жили в демократическом обществе. А потом Анна-Грета предложила внести фразу о том, что тот, кто получит деньги, должен пообещать обойтись без какой-либо бюрократической волокиты. Марта выполнила их пожелания, а затем продолжила:

Общество «Друзья стариков» на своей официальной ежегодной встрече решило каждый год жертвовать деньги тем, кто в них нуждается. Данные средства должны идти лишь на перечисленные ниже цели.

Все дома престарелых надлежит оснастить всем необходимым, хотя бы настолько, насколько это сделано в наших обычных тюрьмах, по крайней мере компьютерами, холодильниками, приспособлениями по уходу за ногами. Также надо проводить интересные экскурсии и хорошо заботиться о них.

В каждой богадельне следует оборудовать собственную кухню с компетентным персоналом, где пища будет готовиться из свежих продуктов. Каждый желающий должен получать перед едой виски, вино и шампанское.

Жильцы должны иметь право свободно приходить и уходить, когда они захотят, и сами решать, когда им вставать и ложиться спать.

Спортивное оборудование и тренажерные залы должны быть открыты для всех, и дом престарелых обязан предоставлять проживающим тренера за свой счет.

Все должны иметь возможность выпивать столько чашек кофе, сколько они захотят, и для желающих к нему необходимо подавать печенье и сдобный батон.

Прежде чем занять важный пост в политике, каждый кандидат обязан в течение по меньшей мере полугода пройти практику в каком-нибудь доме престарелых.

Правление общества имеет в своем распоряжении благотворительный фонд под названием «Вступительный взнос» (она имела в виду Воровской фонд, но, конечно, не написала этого) и само решает, когда и сколько денег должно выплачиваться. Любое пожертвование не подлежит налогообложению.

Марта сформулировала их послание так, чтобы его копию можно было направить напрямую в средства массовой информации (иначе оно могло затеряться).

– Это относительно фонда. И не забудь о деньгах нашим друзьям в «Диаманте», – напомнила Стина.

– Само собой, но сначала мы должны подписать наше письмо, – сказала Марта и протянула исписанный лист остальным.

Они подписались собственными именами, и это не имело никакого значения, поскольку все поставили настолько неразборчивые подписи, что им позавидовал бы любой врач. Когда они закончили с этим, Марта засунула послание в конверт и заклеила его.