Читать книгу "Дорога на Вэлвилл - Т. Корагессан Бойл"

Клетку водрузили на сцену. Второй волк, черный, как мрачнейший час ночи, изогнулся в напряженной стойке у самой решетки. В глазах полыхали желтые отблески, с ярко-белых зубов, извиваясь, стекала слюна. Доктор возвысил голос, заглушая шум в зале:

– Спокойствие, леди и джентльмены. Поверьте мне, это обычная демонстрация. Вам ничто не угрожает.

Взволнованная аудитория уже не просто гудела – восклицала, ужасалась. Резким хлопком в ладоши доктор сумел-таки привлечь к себе внимание.

– Спокойствие, дамы и господа! Спокойствие!

Зрители затихли. Доктор держал паузу. Стоял на виду у всех, белый волк смирно лежал у его ног, черный волк бился о прутья клетки. Пускай публика хорошенько вглядится в подготовленное для нее зрелище. Наконец Келлог заговорил:

– Сейчас вы все убедились в разительной противоположности характеров этих двух животных, животных одного и того же вида, хотя, судя по их поведению, в это не так-то легко поверить. Второй волк – вот молодец, давай-давай, рычи погромче – второй волк еще неделю назад не был знаком ни с какой иной жизнью, кроме того кошмара, который денно и нощно правит обитателями лесов – и не где-нибудь там на Диком Западе, а прямо здесь, в болотах и топях Мичигана. Да, прямо здесь. Этот экземпляр доставил мне небезызвестный Бьорк Бьоркссон, местный охотник. Волк угодил в капкан всего в двадцати милях от того места, где мы с вами сейчас находим.

– Искусный оратор смолк, чтобы аудитория могла как следует осмыслить услышанное. – Кто-нибудь из вас способен предположить перед лицом очевидного, что этот волк не желает причинить нам зла? Или что этот волк станет мирно играть на лужайке с нашими оленями и кроликами?

Словно по сигналу, плененный зверь усилил рычание на пару децибел. Отличный эффект.

– Вы видите разницу между двумя животными – одно кормилось кровавыми кусками сырого мяса, отрывая их от трепещущей добычи, другое питалось по-вегетариански. Неужели среди вас найдется человек, который хотел бы испытать эмоции, подобные тем, что терзают это чудовище? Что ж, стоит вам приналечь на мясо, на кофеин, виски и табак, и вы почувствуете точно такую же ярость в своем сердце. Но не пора ли нам перейти к демонстрации?

Фрэнк! Фрэнк, вы готовы?

Фрэнк Линниман, как всегда, подтянутый и услужливый, вскочил со своего места у подножья сцены, точно его дернули за веревочку.

– Да, доктор!

– Еще кусочек мяса от Туккермана, будьте так добры!

И вот Фрэнк поднимается на сцену, склоняется над ледником и извлекает оттуда очередную упаковку, обернутую в фирменную бумагу лучшего городского мясника. Отборная говядина, с прозрачным жирком, еще сочащаяся кровью. Немного смахивает на фокус со стейком из «Таверны Поста», который использовался в ноябрьской лекции – но кто из присутствующих помнит ту демонстрацию? С той поры состав пациентов обновился по меньшей мере наполовину, а если кто из прежних и был на тогдашней лекции – что за беда? Внушить им ужас перед мясоедением – вот главное, что доктор обязан сделать для спасения жизни этих людей, и их детей, и внуков, и правнуков. Келлог аккуратно натянул перчатки – опасность представлял не зверь в клетке, а красный, кровоточащий кус мяса, эта бомба замедленного действия. Извлек стейк из бумажной оболочки и положил к ногам Фауны.

Волчица понюхала, фыркнула, растерянно поглядела на лучезарного доктора, взвизгнула и отшатнулась, насколько позволяла длина поводка.

– Вот видите?! – воскликнул доктор. – Она не прикоснется к этой омерзительной, противоестественной пище, вы не заставите ее – ни уговорами, ни посулами, ни даже силой.

(Келлог не счел нужным добавить, что отвращение к мясу вырабатывалось у Фауны через негативное восприятие – волчица воспринимала самый вид мяса как прелюдию к порке: только лизни его языком, и посыплются удары. К тому же вегетарианская диета так подорвала ее силы, что волчица все равно не смогла бы вгрызться в целый кусок мяса.)

С брезгливой гримасой доктор нагнулся за туккермановской говядиной, передал поводок Фрэнку Линниману, а сам, пройдя через сцену, призывно помахал мясом перед клеткой. По мере его приближения рык хищника все нарастал, но внезапно пленный волк смолк, будто задохнувшись, и впервые с того момента, как клетка появилась на сцене, в зале воцарилась полная тишина. Мгновение – и вот уже волк с урчанием набросился на мясо и проглотил его разом, словно голодал всю неделю. (Между прочим, так оно и было.) Но разве это животное выказало благодарность? Да ни капельки. Как только его глотка освободилась от еды, она вновь стала издавать рычание, на этот раз еще более громкое, еще более свирепое и исполненное ненависти. Доктор резко взмахнул рукой, и зверь всем телом бросился на прутья клетки, захлебываясь от ярости.

– Вот какова его благодарность, – вздохнул доктор, кто-то в публике неуверенно хихикнул, но Келлог уже раскланивался, точь-в-точь дирижер после концерта. Он кивал и улыбался товарищам по представлению – черному волку и белой волчице, и издаваемые ими звуки потонули в громе аплодисментов. Конец? Нет, публика ошибалась – импресарио от медицины, вдохновенный кудесник сцены, спаситель рода человеческого подготовил еще один сюрприз.

– Благодарю вас за внимание, дамы и господа. В нашем ящике для вопросов не осталось больше ни одной записки. Мы встретимся с вами здесь через неделю, в положенный час, я и мой славный помощник доктор Фрэнк Линниман (всплеск аплодисментов), и ответим на все ваши вопросы. А сейчас, прежде чем вы пойдете на вечеринку в Пальмовые кущи, я хочу попрощаться с вами, зачитав мною сочиненные строки как раз по теме нынешней лекции… Я назвал это стихотворение «Мафусаил».

Он рыбы не едал,

Крови он не проливал,

И пуще всего избегал обжорства.

И само собой ясно —

Он жил прекрасно

Без мяса с червями и приправы острой.

Без бифштекса с горчицей,

Замороженной птицы,

Без говядины, жирной и ядовитой.

Без осклизлой баранины с жесткими жилами,

Ветчины, кишащей личинками,

И сосисок, скрюченных радикулитом.

Старина Мафусаил

Ел амброзию, а пил

Небесную влагу без всякой скверны.

Он не касался пищи мясной,

Потому что как истинный святой

Вкушал райскую пищу, а не консервы.

Доктор кокетливо покачал лысеющей головой:

– А уж он-то дожил до мафусаиловых лет, верно?

* * *

Уилл Лайтбоди пристроился в Пальмовых кущах под бананом, держа в одной руке чашку кефирного чая, в другой – диетический пирожок из отрубей с орехами. Чай вкусом и запахом напоминал ту жидкость, которой пропитывают деревянные доски, чтобы не сгнили, а пирожок, хоть самую чуточку и подслащенный, по консистенции ничем не отличался от корма для скота. И все же Уилл радовался каждому глотку этой жидкости, каждому кусочку твердой пищи, поступавшим в его организм, лишь бы по вкусу, цвету и запаху они не напоминали молоко и виноград. Правда, молочная диета понемногу изглаживалась из памяти, зато о винограде он не мог забыть ни на минуту. Еще неделю назад он сидел на виноградной диете, питался исключительно виноградом, виноградом во всех видах и обличиях: от джема из половинок муската, производимого фабрикой «Конкорд», до токайского пудинга и вегетарианской тушенки, изготовленной из изюма; а запивалось все это бесчисленными стаканами чуть мутноватого, трижды процеженного виноградного сока, признанного в Санатории целительным бальзамом. В общем, Уилл получал все, что только можно приготовить из винограда – кроме вина, разумеется.