Читать книгу "Старые черти - Кингсли Эмис"

— Да, если человек не валлиец — объяснять бесполезно, все равно не поймет.

— И с валлийцами тоже говорить не стоит. Особенно с ними. Уэльс — это такая тема, которую лучше не поднимать, если, конечно, не хочешь натолкнуться на мошенничество, самообман и сентиментальную чушь.

— Но можно думать об Уэльсе, тогда это правильно и хорошо, — с надеждой произнесла Рианнон.

— Да. Только думать и не говорить вслух.

— Угу. Значит, ты считаешь, что я правильно поступаю. На моем месте ты бы тоже остался.

Питер смутился. Рианнон смотрела своим особым взглядом, любящим, заботливым и одновременно встревоженным; так она смотрела, когда слушала его последнюю жалкую ложь о том, что у них все хорошо и она по-прежнему для него единственная. За спиной Рианнон он увидел Розмари — она явно по чьей-то просьбе направилась к одной из шляпоносных дам, которая вышла из дома, держа на уровне груди тарелку с едой. Внезапно Питера охватило беспокойство: как скоро некая особа без шляпы обнаружит, что на банкете нет ни его, ни Рианнон, и отправится на поиски, чтобы все изгадить? Он торопливо заговорил:

— Я, собственно, вот о чем… Мюриэль сказала, что теперь, раз Уильям женился, она может уехать из Уэльса, как давно хотела — или захотела только сейчас, не знаю, — и вернуться в Йоркшир. Она говорила об этом, когда еще не знала, что Уильям переезжает в Лондон, иначе бы обязательно упомянула. И мне тоже придется ехать в Йоркшир. Как и ты, я не хочу никуда ехать, ведь я прожил здесь всю свою жизнь. И дело не только в этом, как ты только что сказала. Но у меня нет выбора. Дом и все остальное принадлежит Мюриэль, а у меня нет ни гроша за душой. Одна пенсия, которой едва хватает на хлеб. Понимаю, звучит не слишком возвышенно, однако трудно испытывать возвышенные чувства, когда ты в стесненных обстоятельствах и тебе под семьдесят.

— Ты ведь там не выдержишь, — с откровенной тревогой произнесла Рианнон.

— Придется. Не так уж все и плохо. Живы будем, не помрем.

— Все так говорят и никто не думает.

— Да, не хочется выглядеть нюней.

Рианнон нетерпеливо тряхнула головой, возвращаясь к теме разговора.

— Она не решится. Это слишком серьезный шаг в ее возрасте.

— Нет. Она уже дату назвала. — Питер говорил категорично, выделяя каждое слово. — Как ни ужасно, я должен уехать.

— Нет! Я-то верила, что мы снова начнем общаться. Ты обещал, что позвонишь, но так и не позвонил.

— Я хотел, но не смог. Мне было стыдно.

— Я надеялась, что ты все-таки отважишься, особенно после того, как наши дети решили пожениться. Я так надеялась…

— После всего того, что я наделал? После того, как обошелся с тобой?

— Да. Мне было тяжело потерять тебя, а все остальное не имело значения, особенно когда прошло время. Разве я не говорила тебе об этом на приеме в «Гольф-клубе»? Ты, должно быть, не слушал. Господи, а может, я и впрямь ничего тебе не сказала. Ладно, я просто думаю, что ты всегда будешь… Не могу. Когда-то это было так легко, а теперь… Как будто говоришь об Уэльсе.

Медленно, давая Рианнон возможность отступить, и осторожно, чтобы никто не заметил, Питер протянул руку, и Рианнон взяла ее. Бросив украдкой взгляд, он увидел, что Рианнон пытается посмотреть ему в глаза. Да, она изменилась. Куда делся прямой уверенный взор?

— Давай я попробую. Может, ты так не считаешь, и было время, когда я сам об этом забыл, только я всегда тебя любил и до сих пор люблю, — сказал он с нежностью. — Прости, наверное, это кажется смешным, ведь я такой толстый и мерзкий и характер у меня далеко не сахар…

— Позвони мне. Обязательно позвони! — Наполовину отвернувшись, она добавила: — Прости, я не могу больше разговаривать.

— Мне так много нужно тебе сказать.

Он вновь смотрел, как Рианнон уходит — не быстрее, чем раньше, и, уж конечно, не бегом. Она всегда отличалась от других женщин тем, что бегала только за автобусом, ну или в похожих ситуациях; нет, она была не из тех, кто выставляет чувства напоказ. Когда она подошла к дочери, та отпустила глуповатого вида собаку, которую держала за ошейник. Псина неуклюже прыгнула на Рианнон, едва не перекувырнулась и потрусила за ней в дом.

Держась на расстоянии, Питер последовал за ними, чувствуя себя, как никогда, пьяным. К тому времени как он вошел в столовую, гости смели почти все угощение, но еще оставались резервы. Питер отдал должное сандвичам, особенно с сыром и пикулями и с помидорами и яйцом, а щедрая порция красного вина помогла им отправиться в желудок, благополучно минуя зубы. Он мысленно дал себе слово, что больше не будет недооценивать Виктора, и громко произнес:

— Отличные сандвичи! Особенно с яйцом и пикулями.

— Похоже, я их еще не пробовал, — отозвался Гарт.

Едва Питер принялся за кекс и портвейн, как прошел слух, что через пять минут начнут произносить речи. Тотчас, как и положено, гости со старческими мочевыми пузырями или те, кто еще хоть немного соображал, устремились к туалетам. Мгновенно возникла очередь. В небольшой толпе у дверей туалета рядом с кухней Питер увидел Перси Моргана.

— Какой счастливый случай! — сказал Питер.

— Да, я только что об этом подумал, — слегка удивленно ответил Перси, отметив про себя, что от Питера нечасто такое услышишь. — Тебе повезло с невесткой. Я ее немного знаю, встречал вместе с ее матерью. Серьезная девушка. По правде говоря, совсем не похожа на отца. Терпеть не могу типов, которые треплются о валлийском наследии и всем таком. Не знаю, Питер, согласишься ли ты со мной, но, на мой взгляд, всегда неловко, когда кто-нибудь перегибает палку.

— Полностью с тобой согласен, я только что говорил…

— Конечно, я послушаю речи, а потом поеду домой… Напоминает о прошлом, правда?

— Ты о чем?

— Об очереди, чтобы отлить. Сразу вспоминаешь вечеринки после регби. Во всяком случае, я вспоминаю. Она бросила пить через неделю после разговора с Дьюи.

Пауза между двумя последними предложениями была почти незаметной, и Питер подумал, что, наверное, отключился на пару секунд.

— О да! — сказал он, выдавив ободряющую улыбку.

— Печень, — продолжил Перси. — Если бы она еще пару месяцев продолжала в том же духе… — Он провел ребром ладони по горлу и издал громкий хрип. — Конечно, хорошо, что она бросила, только вот я оказался не при делах. Раньше я был типом, у которого невыносимая жена, а он великолепно с ней справляется, а теперь мне что делать, когда ее снова можно выносить?

— Понимаю. Ладно, пойду попытаю счастья наверху.

Наверху очереди в туалет дожидались Шан Смит, Дункан Уивер и еще один человек. Питер был почти уверен, что знает его, — возможно, сам и пригласил. Поразмыслив, Питер решил, что стоит рискнуть и подняться еще выше, на последний этаж. Здесь коридор проходил через все здание, и Питер поднялся как раз вовремя, чтобы заметить, как полуголая светловолосая женщина с парочкой перекинутых через руку предметов одежды метнулась в дальнем конце и исчезла. Хлопнула дверь и щелкнул замок. Еще через мгновение открылась вторая дверь, из-за которой выглянуло лицо старины Бона Мобри. Он посмотрел на Питера и после секундного замешательства, вызванного обоюдным удивлением, скрылся в комнате. В общем и целом, Питер почувствовал, что надо спуститься вниз.