Читать книгу "Черная татуировка - Сэм Энтховен"

В самом центре пещеры — другого слова на ум не приходило — лениво плескалось, омывая хрустящие берега, озеро, состоявшее из жидкости, похожей на масло или нефть. Жидкость (там, где на нее не падал красный свет фальшфейера) была абсолютно черная, по ее поверхности ходили пугающе медленные волны. Но Джек смотрел не на берега и не на озеро. Он смотрел вверх, на потолок.

Пещера была огромна. Она представляла собой гигантское полушарие, стены которого были сложены из блестящего черного камня. Высоко в стенах темнели отверстия нескольких туннелей. Джек насчитал не меньше дюжины. В промежутках между отверстиями весь потолок был, как ковром, покрыт множеством странных объектов, похожих на кожистые яйца. Пока горел фальшфейер, Джек не отрывал глаз от этих объектов. Но вот пламя начало мигать и угасло, а перед глазами Джека еще долго мелькали голубые вспышки.

В последнее мгновение некоторые из предметов, похожих на яйца, вдруг зашевелились.

Послышался негромкий хлопок, за ним — другой. Еще два фальшфейера озарили зал, и Джек убедился, что первое впечатление его не обмануло. Странные предметы под потолком действительно двигались, и вскоре по потолку словно пробежала волна.

— Что это еще за… — сказал Номер Второй.

Воздух в зале заполнился негромким, но пронзительным писком.

— Погасите огонь! — велел Джек и, поняв, что говорит шепотом, повторил громче: — Погасите огонь!

Двое мужчин, державших фальшфейеры, непонимающе взглянули на него.

А потом потолок словно рухнул вниз.

— Уберите их! Пошли прочь! А-а-а-а-а-а! — закричал кто-то.

Все вокруг исчезло в смерче крыльев и клыков. Длинные ловкие пальчики впились в шею Джека и принялись лихорадочно сновать из стороны в сторону. Что бы они ни пытались отыскать, это явно произошло, ибо Джек вдруг ощутил странное давление. Все его тело как бы сжалось, стало вялым и легким. Когда Джек рухнул на пол, в последнюю, жуткую секунду перед тем, как он потерял сознание, он успел увидеть «камень», который он подобрал раньше. Странные отверстия глянули на него. И Джек понял, что это череп.

У него потемнело в глазах. Перед ним будто открылся новый туннель, и он полетел по нему — так же беспомощно, как раньше.

Но на этот раз туннель был бездонным.

ЖЕЗЛ

— Так… — сказал Бог.

Он стащил с рук перчатки и бросил их на стол, рядом с медной лампой с зеленым стеклянным абажуром. Потом вытянул руки перед собой и зажмурился.

Воздух над ладонями Бога начал колебаться и дрожать. Получилось что-то вроде жаркого марева, но это длилось всего несколько мгновений, а потом в воздухе возник туманный силуэт, который сразу же начал уплотняться и вытягиваться, превращаясь в нечто продолговатое и серебристое.

Эсме не отрывала глаз от волшебного посоха, возникшего на ладонях Бога. У нее вдруг пересохло в горле.

Бог приоткрыл один глаз.

— Ты уже видела такой.

— Да, — отозвалась Эсме. Ей показалось, будто «испытание», устроенное Ником, произошло очень давно. — Но…

— Здесь кроется ответ, который ты ищешь, — сказал ей Бог и снова закрыл глаза. — Каким бы он ни был.

Эсме тяжело вздохнула.

— Ладно. Я готова.

— Посмотрим, — сказал Бог.

Эсме протянула руки. Ее пальцы легли на волшебный жезл и немного сжались. Медленно, осторожно она согнула пальцы сильнее, еще сильнее, пока не ощутила прикосновение прохладного металла. Потом она сжала кулаки.

Ее словно окатило холодной водой. Шок от первых видений был настолько силен, что у нее чуть не перестало биться сердце.

Смерть.

Видения мелькали и вертелись.

Смерть.

Видения появлялись одно за другим.

Смерть.

И прежде чем Эсме успела понять, что делает, она ахнула и отпустила жезл.

— Боже, — вырвалось у нее. — Это была…

— Да, — подтвердил Бог. — Это была твоя мать.

— Я не… — начала Эсме, тяжело дыша. — Почему ты показываешь мне это?

— Потому что, хотя она и потерпела поражение, это был последний раз, когда Скордж находился на волосок от гибели, — сказал ей Бог. — Для тебя настала пора узнать правду, а правда, боюсь, всегда больно ранит. Ну, ты увидела достаточно? Ты поняла, что должна сделать?

Эсме недоуменно уставилась на него. Мысли метались в ее голове, мелькали видения. Но она сделала еще один глубокий вдох и заставила себя сосредоточиться.

— Покажи мне остальное, — сказала она.

Бог посмотрел на нее, моргнул и прикусил губу.

— Если честно, — сказал он, — я бы предпочел этого не делать.

— Почему?

Бог вытянул губы трубочкой. Эсме заметила, как странно заблестели его глаза.

— Да будет тебе известно, — сказал Бог, — меня это ужасно огорчает. Это огорчает меня лично. Понятно? И если тебе все равно, думаю, я бы предпочел…

— Покажи мне, — тихо сказала Эсме. — Скорее.

— О, ладно, ладно, — отозвался Бог и шумно втянул воздух через нос. — Тогда держись крепче.

Эсме так и сделала. Она зажмурилась, сжала в руках волшебный жезл, и видения волной нахлынули на нее. Но она крепко держала жезл.

И на этот раз она увидела все.

На бетонном полу лежала молодая женщина.

Ее кожа была очень темной, оранжевое платье — очень ярким, крепкие смуглые ноги были обуты в поношенные старые сандалии. Растрепанные волосы обрамляли лицо черным ореолом. Ее янтарные глаза потускнели от боли. Из ноздрей и рта струилась кровь. Молодой человек, стоявший рядом с ней на коленях, без толку утирал кровь рукавом рубашки.

— У нее внутреннее кровотечение! — в страхе воскликнул он, — Я не могу его остановить.

— Белинда, — сказал Ник, стоявший около женщины и одетый, по обыкновению, во все черное, — я…

Женщина поморщилась и отвела взгляд от Ника. Она смотрела на мужчину, стоявшего рядом с ней на коленях. Она подняла руку и, схватив мужчину за рубашку, притянула к себе с яростной, лихорадочной силой, удивившей его.

— Реймонд, — прошептала она.

— Я здесь, лепесточек, — выдохнул мужчина.

— Ты, — с трудом сказала женщина. — Не Джессика. Не Ник. Ты. — Она вздохнула. — Обучи ее, — сказала она. — Заботься… — Она захрипела, не договорила, начала снова: — Заботься о ней. — Она дышала с трудом и почти не могла говорить. — Скажи ей, что я… — Она попыталась выговорить еще раз: — Скажи ей, что я…

Не получилось.

— Я скажу ей, любовь моя, клянусь тебе! — воскликнул Реймонд. — Я каждый день буду говорить ей об этом!