Читать книгу "Книга мертвых - Вольфганг Хольбайн"

Остановившись, О'Коннелли опустил лампу на уступ стены и, поднеся ладони к лицу, согрел их своим дыханием. Было не по сезону холодно, и у него побаливали пальцы. После семидесяти лет подагра взяла свое, словно давая старику понять, что его ожидает в оставшиеся годы жизни.

Где-то по ту сторону низких черных теней, в которые превратились доки ночью, послышался печальный зов горна. Из открытого моря донесся ответ на этот зов, только намного тише, и не успел ветер унести эти звуки, как в городе начали звонить колокола. Один… два… три… О'Коннелли внимательно считал удары, хотя смотрел на часы несколько минут назад и знал, сколько сейчас времени. Двенадцать. Полночь. Лысый ирландец улыбнулся, вспомнив выражение «полночь — время привидений». Взгляд его помутневших от старости глаз скользнул по темным силуэтам доков, возвышавшихся с другой стороны улицы, словно крепостная стена странного средневекового замка.

За ними в ночи виднелись скелеты подъемных кранов — в последние годы доки расширялись все больше и больше. Некоторые из этих кранов напоминали занесенные в угрозе костлявые руки. «Да уж, — насмешливо подумал О'Коннелли, — если бы мне довелось стоять в доках и слышать полуночный звон колоколов, то я поневоле бы начал верить в привидения и прочую чушь». И действительно, для человека, который настроен романтически или перепуган, в подобной обстановке слова о привидениях прозвучали бы не очень-то приятно, в особенности учитывая слухи, быстро распространявшиеся как раз в этом районе.

Что касается О'Коннелли, то на самом деле старик не очень-то верил в подобные разговоры. Вернее, совсем не верил. Он считал всех, кто склонен был поболтать о привидениях и странных звуках, раздававшихся в доках, идиотами. В последние недели тут и впрямь творилось что-то странное. О'Коннелли тоже слышал какие-то звуки, а иногда даже замечал движения в ночи, но когда присматривался повнимательнее, ничего не мог разобрать. Конечно, груз семидесятилетнего жизненного опыта, возложенный на его плечи, сделал глаза слабыми, а плечи согбенными, подарил ему подагру и геморрой, как и другие старческие болезни, но тем не менее на способность логически мыслить он никак не повлиял. Ирландец не утверждал, что нашел объяснение всем странностям, творившимся в доках, однако это не означало, что такого объяснения не было. Причиной этих звуков могли быть, например, крысы или одна из многочисленных банд, повадившихся собираться тут с момента возникновения порта… В общем, объяснений существовало множество, и каждое из них было более разумно, чем болтовня о духах.

В сущности, О'Коннелли даже радовался этим слухам, ведь они позволили ему сохранить работу. Мелвилл терпеть его не мог, а месяца три назад они вообще разругались в пух и прах, так что Мелвилл в ярости заявил О'Коннелли, что уволит его и найдет на это место кого-нибудь помоложе. Но тут стали распространяться слухи о призраках, и никто помоложе так и не объявился. Работа ночного сторожа мало кого интересовала. С точки зрения О'Коннелли, все эти юнцы были просто придурками — и слава Богу. Старик не знал, что делал бы без той пары долларов, которые он зарабатывал своими ночными обходами.

О'Коннелли опасался лишь молодых беспризорников и грабителей, которые по ночам приходили в доки, чтобы поспать или обворовать ничего не подозревающих прохожих. На такой случай О'Коннелли носил в кармане наполненный песком кожаный мешок. Последний хулиган, который обманулся внешностью старика — сутулый, лысый и медленно бредущий сторож вызвал у него усмешку, — едва сумел собрать свои зубы с мостовой, прежде чем уполз. Конечно же, О'Коннелли был стар, но он был таким же стариком, как рассерженный старый слон или медведь гризли в плохом настроении.

Взяв лампу, сторож сунул левую руку в карман черной рабочей куртки и поплелся вперед. Пройдя три шага, он остановился и, приподняв лампу, направил дрожащий свет на противоположную сторону улицы. В белом полукруге он не увидел ничего, кроме грязных влажных камней, мусора, собравшегося в трещинах мостовой, плесени и теней, с писком разбегавшихся от света.

И все же О'Коннелли замер на месте, прислушиваясь. Его глаза сузились. Черт побери, он был уверен, что слышал какие-то странные звуки — и причиной их были вовсе не крысы и ветер. Странно, но у него не возникло никаких сомнений в том, что причиной этих звуков не мог быть и человек… О'Коннелли уже хотел опустить лампу и продолжить свой обход, когда услышал эти звуки вновь. На этот раз настолько отчетливо, что лишь убедился в своих подозрениях. К тому же он смог определить направление, откуда эти звуки доносились. Сторож сжал пальцами свой импровизированный кастет, лежавший в кармане.

Перейдя улицу, О'Коннелли увидел приоткрытую дверь. Щель дверного проема была совсем узкой, и любому другому не бросилась бы в глаза, но ирландец знал каждый закоулок этих доков, каждую тень и каждое пятно на стенах, так как работал здесь уже двадцать лет. Для него эта приоткрытая дверь была столь же очевидна, как, к примеру, светящаяся вывеска.

На мгновение старый сторож засомневался, стоит ли ему продолжать свой путь. Он не чувствовал страха, но открытая дверь и осознание того, что при последнем обходе она была заперта, заставили его забыть о слухах насчет привидений и прочей чуши. Чтобы проникнуть на склад, привидению вряд ли нужно открывать дверь.

Но что же ему делать? Вернуться и позвать полицию?

О'Коннелли отбросил эту мысль так же быстро, как она у него и возникла. Ему потребуется полчаса, чтобы добраться до кабинета начальника порта и столько же времени, чтобы вернуться. До этого момента негодяи уже наверняка убегут, прихватив с собой содержимое склада. Мелвилл устроит ему сладкую жизнь, если во время его смены хоть что-нибудь украдут. С другой стороны, подумал О'Коннелли, ему ведь не нужно начинать драку с теми парнями, которые сейчас протягивают свои жадные ручонки к складскому имуществу. Вполне достаточно того, что он посмотрит, кто это делает, и завтра предоставит расстроенному Мелвиллу точное описание преступников, а может быть, даже назовет их имена. За время работы сторожем О'Коннелли познакомился со всем отребьем в этом районе Нью-Йорка.

Осторожно опустив лампу на землю, он пригасил свет, чтобы лампа испускала лишь слабое мерцание, которое преступники, находящиеся в помещении, точно не заметят. Подойдя на цыпочках к двери, он остановился, прислушался и, ничего не услышав, осторожно, с поразительной для человека его возраста ловкостью проскользнул внутрь склада. Хорошо ориентируясь в темном помещении, старик спрятался за кучей ящиков, каких тут было немало.

Снаружи склад казался маленьким, но на самом деле это было гигантское сооружение, до потолка набитое ящиками, тюками и мешками. За двадцать лет О'Коннелли так и не понял, как рабочие разбирались во всем этом хаосе, но в данный момент этот вопрос его не интересовал.

Сейчас все его внимание привлекала фигура, стоявшая рядом с огромным тюком из парусины в двадцати-двадцати пяти шагах от него, то есть где-то посередине склада, но тут было так темно, что О'Коннелли заметил ее только благодаря тому, что она двигалась.