Читать книгу "На пути Орды - Андрей Горюнов"

– Татары не люди, – покачал головой Глухарь. – Но пока теплые… – добавил он. – Ты ранен, Коля?!

– Там Олена! – поморщился, как от зубной боли, Николай. – В подземном ходе… – Он отвернулся от леса, – татарская конница уже вошла в зону надежного поражения, пора было стрелять.

* * *

Отряд татар вышел к пещере, открывающей путь в подземный ход…

Предводитель татарского отряда грубо толкнул Оглоблю ко входу в пещеру:

– Теперь ты пойдешь первым, а не последним!

* * *

В последней пулеметной ленте осталось не более двадцати патронов. Ствол пулемета был раскален до предела… Коля стремительно расчехлил переносную роторную пушку и принял из рук Глухаря тяжелый ящик с пушечным боекомплектом.

– Где Олена?! – крикнул он Глухарю прямо в лицо.

– Я здесь! – раздался голос сзади.

Коля резко обернулся. За его спиной на настиле стояла сияющая Олена:

– Ты работал, я не отвлекала…

– Олена… – Коля обнял ее. – Я…

Оглушительный взрыв потряс Берестиху. Часть частокола, – со стороны реки и угол темницы – взлетели на воздух. Тут же прогремел еще один взрыв, – на спуске к реке. Третий взрыв взметнул столб воды в реке и, наконец, четвертый – в лесу – возле входа в подземный ход. Там, далеко за рекой, над лесом полетели обломки стволов…

Коля схватил инфракрас: чисто!

– Как это? Не понимаю!

– Я разложила три мины по длине, по всему подземному ходу, а около темницы поставила растяжку, – как ты сказал…

– И что? – не понял Коля.

– Кто-то, кто шел первый, сорвал растяжку, под темницей, – а остальные мины сдетонировали…

– Олена, золото!!! – не в силах сдержать нахлынувшие чувства, Коля прижал Олену к груди. – Ты королева, ты не девушка!

– Ты ж говорил мне про детонацию… – прошептала Олена, теряя голову от счастья. – Уже забыл?!

* * *

Отстучав последние патроны, пулемет замолк… Тут же ударили со стены автоматы. Конница смешалась и, свернув, пошла на новый круг…

– Они поняли, что мы бережем патроны!

– Хотят, чтоб стреляли издалека…

– У меня последний рожок остался!

– А у меня вообще почти ничего!

– Ох, попался я! – ахнул Коля, присмотревшись к роторной пушке. – Здесь такая вот штука должна быть, цепляющая… А ее сняли!

– Кто снял? Зачем?!

– Да наши, там, в будущем, – для проверки! Учения! Подсунули нарочно, без одной детали! Следишь за матчастью?!? Нет? Ну вот и влип под несоответствие!

– Под чего влип?! – произнес кто-то, не врубившись. – Как это – влипнуть «под»? Не понимаю!

– А что здесь понимать? – удивился Глухарь. – Крючок простой! Щас сбацаю.

– Крючок, но с дыркой! – с отчаянием в голосе подчеркнул Коля.

– А «Bosch» -то на что?! – удивился Глухарь, засучивая рукава.

* * *

Теплый день… Тихая погода. Лесная полянка, затерянная в чащобе.

На укромной лесной пасеке стояли десятки ульев – простых колод… В воздухе висело гудение – ровное и мощное гудение многих сотен тысяч пчел…

* * *

– Как их остановить?! – заскрипел зубами Коля. – Патронов осталось – слезы…

– Только хлебом-солью… – мрачно пошутил кто-то.

– У меня есть для них хлеб-соль… – Коля кинул взгляд на противотанковую мину.

– Я отнесу! – шагнул вперед Бобер, сухой мужик лет сорока.

– Ты не понял, это верная смерть.

– Я понял, – спокойно сказал Бобер. – Я отнесу.

В наступившей тишине был слышен только топот копыт приближающейся конницы, визги и крики подбадривающих и распаляющих себя татар…

Петровна склонилась к уху Коли:

– Пусть отнесет… Сына и жену убили… Утром. У него на глазах… Не жилец… Не вынесет. Все это знают… Пусти… Он отнесет.

* * *

Конница остановилась как вкопанная метрах в ста от ворот Берестихи. Ворота распахнулись настежь. Из ворот вышел неспешной походкой Бобер. Перед собой на вытянутых руках он нес «хлеб-соль» – на белом расшитом красными петухами рушнике противотанковую мину, украшенную сверху прикрученной лимонкой. Конница расступилась, давая путь.

Бобер медленно, не спеша шел к опушке, живя последние минуты своей жизни и ими продлевая жизнь другим. Он шел туда, где виднелась группа телохранителей и свиты Чунгулая…

Всадники, повернув коней, сопровождали неспешно идущего по полю Бобра.

Лицо Бобра было абсолютно спокойно.

* * *

Отъехав от поляны с ульями метров на сто, Игнач остановил коня и не спеша развернулся – лицом к поляне с ульями… В руке у Игнача была увесистая березовая дубина. Взвесив дубину в руке, Игнач внимательно присмотрелся, наметив свой будущий путь – туда, вперед, – на поляну с ульями. Наконец он решился.

Резко дав шпоры коню, Игнач поскакал, разгоняясь, – прямо на ульи… Влетев на поляну, Игнач стал отвешивать березовой дубиной удары по колодам-ульям – направо и налево. Воздух «взорвался» гудением сотен тысяч потревоженных пчел…

* * *

Бобер остановился в десяти шагах от морды коня Чунгулая…

– Хлеб-соль, хлеб-соль… – неслось справа и слева. Татары уже хорошо, видно, знали эти два русских слова…

– Это не хлеб-соль, – спокойно сказал Бобер. – Это тебе от меня… – Бобер слегка склонил голову…

– Шаим! – кивнул Чунгулай.

Шаим, не решаясь принять дар, кивнул, в свою очередь, одному из телохранителей:

– Акем!

Телохранитель Акем подъехал к Бобру, склонился с коня, подхватил мину на рушнике и, подвезя ее к Чунгулаю, замер, держа дар на весу.

– Надо отщипнуть кусок хлеба, повелитель, макнуть его в солонку и съесть… – льстиво подсказал Чунгулаю Шаим.

– Это не хлеб, – сухо возразил Чунгулай.

– Это не хлеб, – согласился Шаим, – но это обычай!

Слегка повернув голову, Чунгулай кинул взгляд на подарок, не приближаясь к Акему.

Он сразу заметил перстень, – тот самый перстень с рубином, стоящий в Персии свыше тысячи невольников и невольниц, – перстень, что он, Чунгулай, послал Берке в дар… Перстень был надет на взрыватель лимонки вместо кольца чеки…

– Кто скажет, что значит этот зеленый железный круг?

Вокруг Чунгулая собрались наиболее авторитетные предводители.

– Здесь письмена, о, повелитель! – заметил один из них.

– Э, верно! – похвалил Шаим. – У тебя хваткий глаз, мой проницательный Шардын.