Читать книгу "Бессмертный - Андрей Плеханов"

* * *

– А? Что? Черт, где это я? – Демид вскочил, едва не сбив с ног Леку, и запутался в полотенце, обвившем его лицо. Лека испуганно отпрянула от него. То, что Демид увидел только что в своем странном сне, стремительно затягивалось пеленой, прячась в недоступные уголки его мозга. Он сжал голову руками, пытаясь задержать хоть что-то в памяти. – Защитник-Мятежник-Осквернитель... – пробормотал Дема. – Собаси... Или Абаси?

– Демид, что ты говоришь? Тебе плохо? – Лека смотрела на него так, словно он уже собрался, как и обещал недавно, начать крушить все вокруг себя.

– Сколько времени прошло?

– Немного, минут десять. У тебя, наверно, "приход" только начался. Крыша едет?

– Ничего у меня не едет. Все замечательно. Отваливаем.

– Да ты что, Дем? Это на тебя "дурь" так действует. Тебе надо полежать.

– Говорю тебе, все нормально. Наркотик в крови весь уже расщепился. Ты что, разочарована, что я так тут ничего и не разнес?

– Дик, ты правда в порядке?

– Я – как огурчик. Смываемся. Уже поздно. А нам с тобой сегодня предстоит еще одно крайне важное мероприятие.

– Ой, Дем, какие еще дела? Спать бы сейчас завалиться!

– Это мероприятие я и имею в виду, – улыбнулся Демид.

Глава 17

Холод, ледяной холод сковал его кишки, прополз по животу и заставил содрогнуться тело. Он не ощущал ничего, кроме холода, но уже осознал, что существует на этом свете, пришел в него, не помня, кто он такой. Он вдохнул, наполняя затекшие легкие, и сиплое ворчание вырвалось из пасти его. Веки горели огнем, и он с трудом разомкнул их. Перед ним лежала лапа – мохнатая лапа зверя. Он попытался встать, и лапа поползла в сторону, скользя когтями по обледеневшему полу.

Он был еще слишком слаб разумом, чтобы сказать себе: "Я – волк". Лишь обрывки путаных мыслей слабо вспыхивали в его голове. Холод в костях и дикий голод, заставляющий желудок сжиматься в болезненных спазмах, – вот что он осознавал совершенно отчетливо.

С третьей попытки он поднялся на ноги. В зеркале отразился зверь, слишком крупный для собаки, но с головою, мало походящей на волчью. Приплюснутая морда со свисающими брылами, морщинистый кожистый лоб, маленькие круглые уши и зубы, торчащие из пасти во все стороны. Он лизнул зеркало. Язык его был сух и не оставил на стекле влажного следа.

"Человек... – Слово неожиданно возникло в затуманенном сознании. – Я был человеком..." Он прислушался, ожидая, не появится ли в голове новой весточки из прошлого. Нет, пока он не мог вспомнить ничего. Он чувствовал себя словно щенок, только что появившийся на свет и слепо тычущийся мордочкой в поисках влажного материнского тепла.

Холодно, как холодно...

Он смутно припомнил, как выглядит человек. Он понял, что эти двуногие, шумные существа раздражают его, вызывают откровенную неприязнь. Но страха не было. Он был сильнее любого человека. И все же он был как-то связан с людьми, зависел от них.

Вдруг он вспомнил руки, свои руки – когда-то у него были не эти тупые лапы, а настоящие руки, красивые и большие. Он уставился на свою волчью конечность и представил, что она меняет очертания, превращаясь в человеческую. Неожиданно пальцы его удлинились, вытянулись в скрюченное подобие обезьяньей кисти. Волк испуганно взвыл, отпрянул от зеркала и едва не повалился на пол.

Он был слаб – слишком истощен и голоден, чтобы вернуться в человеческий облик.

В избушке не оказалось ничего съедобного – волк напрасно тыкался мордой во все углы. На стене висели какие-то высохшие кошки, они пахли соблазнительно, зверь с удовольствием пожевал бы сейчас этого вяленого мяса, но у него не было сил, чтобы встать на задние лапы и попытаться добраться до них. Он толкнул дверь и вышел наружу.

Здесь было еще холоднее. Лапы его проваливались в снег, ледяная корка больно впивалась между пальцев. Волк набрал полную пасть снега и с наслаждением почувствовал, как он превращается в воду, смачивает его пересохший язык.

Где-то глубоко под снегом он уловил движение. Охотничий инстинкт немедленно проснулся в нем, и он заработал лапами. Молниеносное движение – и в пасти его забилась мышь, маленький горячий комок плоти. Волк сжал зубы, хруст мелких косточек прозвучал для него музыкой высшего блаженства. Это была ЕДА. Он знал, как найти ее, и значит, он знал, как выжить в этом мире! Зверь медленно удалялся от избушки, разрывая наст в поисках мышей. Несколько минут – и сгорбленный силуэт его исчез в ельнике, лишь волчьи следы вытянулись на снегу цепочкой, отмечая начало пути нового Абаси, пришедшего в мир людей.

Глава 18

Демид забавлялся тем, что рисовал на листе красной ручкой узор Ан-Тирита. Как только линии начинали выстраиваться в верной последовательности, весь рисунок исчезал, оставляя бумагу чистой, даже без вмятин от стержня. Кто-то свыше зорко следил за тайной Защитника, не позволяя ей выглянуть на свет земной.

"Ну что еще можно извлечь из этой коробки? – подумал он, глядя на компьютер. – Неужели такой колоссальный труд затрачен на то, чтобы заставить обитателя по имени Мудрец поливать меня цитатами, как водой из бездонной бочки?" Вспомнив Теодора, Демид раздраженно сморщился. В последнее время что-то окончательно испортилось в голове Мудреца – собственные его мысли исчезли напрочь, зато цитаты лезли из него в невероятном количестве, по поводу и без повода, в скомканном и искаженном виде. Демид уже устал бегать в библиотеку Внутреннего Мира и классифицировать эту бредятину, пытаясь извлечь из нее хоть какое-то рациональное зерно. Но поведение Мудреца было настолько необычным, подчеркнуто вызывающим, словно он хотел привлечь внимание Демида, не имея на то права.

"Внутренний Мир приходит в беспорядок, он разваливается прямо на глазах. Рушится невидимый стержень, на котором он держится. И мне нужно шевелиться – искать ключ к этой загадке, пока все не рухнуло к чертовой матери".

Дема сел в кресло и надвинул шлем на голову – уже, наверное, в тысячный раз. Теперь загружение занимало доли секунды – компьютер пропускал Демида беспрепятственно, как хозяина.

"Куда направиться? К Теодору? Нет, меня уже тошнит от этого словоблудия. Пожалуй, в библиотеку".

Библиотека была обставлена старинной мебелью (на мгновение Демиду даже послышались запахи мореного дуба и кожи). Дема уселся, закинув ногу на ногу, и задумался.

"Цитаты... Море чужих мыслей. И никакого смысла. А может быть, содержание и не имеет никакого значения? Что делает Мудрец? Старается вывалить на меня кусочки написанных кем-то книг как можно в большем количестве. Попробуем принять каждую цитату за некую информационную единицу. Что еще есть в цитате, кроме содержания? Количество слов и букв? Нет, это просто невозможно запомнить и воспроизвести. Автор... Национальность? Попробуй разберись в их национальностях... А впрочем, зачем копать так глубоко? Возьмем простейший вариант: первые буквы фамилий авторов составляют анаграмму. А ну-ка попробуем!"