Читать книгу "Александр Македонский. Пески Амона - Валерио Массимо Манфреди"

— Согласно Геродоту, тридцать тысяч человек потратили тридцать лет, чтобы построить его, — объяснил Аристосен.

— Думаешь, это правда? — спросил Александр.

— Полагаю, да, хотя в этой стране рассказывают сказок больше, чем в любой другой части света, — просто потому, что нигде их не копили столько лет.

— А это правда, что в восточной пустыне водятся крылатые змеи? — снова спросил Александр.

— Не знаю, — ответил толмач. — Я никогда туда не ходил, однако, это наверняка одно из самых негостеприимных мест на земле. Но смотри, мы приближаемся к пристани. Эти, впереди, с выбритыми головами, — жрецы храма Зевса-Амона. Обращайся с ними уважительно и сможешь избежать многих неприятностей и большой крови.

Едва ступив на берег, Александр подошел к жрецам и почтительно попросил провести его в храм, чтобы воздать почести богу.

Жрецы переглянулись и вполголоса обменялись несколькими словами, после чего ответили вежливым поклоном и повели процессию к величественному святилищу, где затянули религиозный гимн, аккомпанируя себе на флейтах и арфах. Подойдя к помещению с колоннами, жрецы расступились веером, словно приглашая Александра войти, и он вошел один.

Солнечные лучи, проникавшие через окошко в потолке, пронизывали облако фимиама, поднимавшееся из установленной в центре золотой курильницы, но остальное пространство святилища еле различалось в темноте. На гранитном пьедестале возвышалась статуя бога с бараньей головой, рубиновыми глазами и золочеными рогами. Храм казался совершенно пустынным, и в полуденной тишине гомон голосов, доносившихся снаружи, словно терялся в чаще колонн, поддерживающих кедровый потолок.

Вдруг статуя как будто пошевелилась: рубиновые глаза сверкнули, словно ожившие от таинственного внутреннего света, и в огромном колонном зале раздался низкий вибрирующий голос:

— Последнему законному монарху этой страны двадцать лет назад пришлось удалиться в пустыню, чтобы никогда не вернуться. Возможно, ты его сын, который, говорят, родился вдалеке от Нила и которого мы ждем уже много лет?

В этот момент Александр понял все, что слышал про Египет и про дух его народа, и твердым голосом ответил:

— Да, это я.

— Если это ты, — снова заговорил голос, — докажи это.

— Как? — спросил царь.

— Только сам бог Амон может признать в тебе сына, но он вещает лишь через Сивский оракул, стоящий в самом сердце пустыни. Туда ты и должен пойти.

«Сива», — подумал Александр, и ему вспомнилась история, которую в детстве рассказывала мать, история про двух голубок, выпущенных Зевсом в начале времен: как одна полетела и села на дуб в Додоне, а другая — на пальму в Сиве, и из этих мест начали исходить пророчества. Она также говорила, что почувствовала первое шевеление у себя в чреве, когда пришла в Додонский оракул, и божественное рождение Александра должно подтвердиться, когда он посетит другой оракул, в Сиве.

Голос замолк, и Александр под ликующие песни и священные гимны вышел из огромного темного зала на яркое солнце.

К нему подвели быка Аписа, и царь воздал ему почести, возложив на рогатый лоб венок, а потом собственноручно принес в жертву богу Амону антилопу.

Жрецы, восхищенные набожностью царя, приблизились к нему и преподнесли ключи от города, а Александр в ответ на это распорядился, чтобы в храме, начинавшем кое-где приходить в упадок, немедленно начали восстановительные работы.

ГЛАВА 58

Путешествие к оазису Сива началось через несколько дней, когда раны Александра как будто бы решительно зарубцевались. Войско выступило на север, а часть его последовала с флотом. Место встречи было назначено в одной лагуне неподалеку от самого западного рукава дельты Нила.

Когда Александр оказался на месте, его совершенно очаровали обширный залив, заросший пальмами и огражденный ими от северного ветра остров и опоясывающая его широкая ровная лента пляжа.

Царь решил разбить здесь лагерь и устроил пир, чтобы вместе с товарищами и войском отпраздновать успех предприятия и мирный прием, оказанный им в Египте. Прежде чем ужин перешел в оргию, как всегда случалось в подобных случаях, Александр пожелал, чтобы друзья послушали музыку в исполнении греческих и египетских музыкантов, а также полюбовались мастерством Фессала, его излюбленного актера, который великолепно исполнял монолог Эдипа из «Эдипа в Колоне».

Не успели стихнуть аплодисменты присутствующих, как царю объявили о посетителе.

— Кто это? — спросил Александр.

— Какой-то странный тип, — в замешательстве ответил Евмен, — но он утверждает, что прекрасно тебя знает.

— Ах вот как? — проговорил царь, пребывавший в добром расположении духа. — Тогда впусти его. Но что в нем такого странного?

— Сам увидишь, — ответил Евмен и удалился, чтобы ввести гостя.

При его появлении по залу прокатился шум, некоторые даже рассмеялись, и все взгляды обратились на вновь прибывшего. Это был человек на пятом десятке, совершенно голый, если не считать львиной шкуры, как у Геракла. В правой руке он держал палицу.

Александр с трудом сдержал смех при виде этой нелепой дани памяти его предка и, стараясь сохранять серьезность, спросил:

— Кто ты, иноземный гость, столь похожий на героя Геракла, моего прародителя?

— Я Дейнократ, — ответил человек. — Греческий архитектор.

— Странный наряд для архитектора, — заметил Евмен.

— Следует учитывать не манеру одеваться, — нравоучительно проговорил пришелец, — а проекты, которые человек в состоянии предложить, а потом и реализовать.

— И какой же проект ты хочешь мне предложить? — спросил царь.

Дейнократ хлопнул в ладоши; вошли два юноши и развернули у ног Александра большой лист папируса.

— Великий Зевс! — воскликнул монарх. — Но что это такое?

Дейнократ с видимым удовлетворением начал объяснять:

— Замысел честолюбив, в этом нет сомнения, но он явно достоин твоего величия и твоей славы. Я намереваюсь превратить гору Афон в фигуру колосса с твоими чертами; вот это ты и видишь на чертеже. Гигант будет держать в раскрытой ладони город, основанный лично тобой. Разве не потрясающе?

— Да, потрясающе, ничего не скажешь, — прокомментировал Евмен. — Вопрос лишь в том, реализуемо ли это.

Александр воззрился на бредовый проект, изображавший его высотой с гору и с городом в руке, потом сказал:

— Боюсь, что это немного чересчур для моих возможностей… И потом, если ты намереваешься возвести такую громадную статую, тебе следовало бы обратиться к одному дерзкому юноше, с которым я познакомился, когда учился в Миезе у Аристотеля, — к ученику Лисиппа по имени Харет. Он мечтает когда-нибудь изваять бронзового гиганта высотой в восемьдесят локтей. Ты знаком с ним?