Читать книгу "Изумруды пророка - Жюльетта Бенцони"

— Меня это нисколько не интересует. Хватит, довольно болтовни: давайте сюда изумруды, князь!

— Я убью всякого, кто посмеет ко мне приблизиться! В одно мгновение в руке Морозини оказался револьвер, глянувший черным дулом, и Хилари, уже протянувшая руку за камнями, остановилась и даже попятилась в испуге:

— Не валяйте дурака: говорю вам, ей больше ничто не угрожает!

— Откуда вам знать?

— О, для этого у меня есть все основания: теперь она в моей власти. Этот… этот достойный человек привел вашу Лизу с собой. И мне оставалось лишь ее подобрать!

— В самом деле? Тогда все очень просто: верните ее мне и берите изумруды. У меня и в мыслях никогда не было оставлять их у себя.

В последнем я и не сомневаюсь, но, если бы только я вас послушалась, вы наверняка немедленно пустили бы по моему следу полицию и забрали бы назад свои драгоценные камушки.

— Нет. Я даю вам слово. У меня нет ни малейшего желания оставлять у себя эти изумруды. Совсем напротив! Я просто не знаю другого предмета, который был бы способен так же приносить несчастья, как они!

— Меня не так легко провести, дорогой князь, и я не верю ни одному вашему слову. Дело в том, что пока еще ваша женушка мне нужна. Именно для того, чтобы заставить вас сидеть тихо и дать мне время уехать подальше. А потом вам ее вернут… в свое время.

— С какой стати я должен верить вам на слово, если мое слово для вас ничего не значит? Прикажите, чтобы ее привели… Или я вас убью!

Больше он ни слова произнести не успел. Похоже, у этой авантюристки войско было куда более многочисленное, чем он предполагал. Два человека, выскочившие неизвестно откуда, набросились на Альдо и схватили его за руки. Он инстинктивно нажал на спусковой крючок, раздался выстрел, но пуля устремилась в небо. Тем временем другие арабы занялись Адальбером. В одно мгновение обоих крепко связали, лишив возможности пошевелиться, и Хилари, лично обыскав Альдо, без всякого труда обнаружила во внутреннем нагрудном кармане его смокинга завернутые в шелковый платок «Свет» и «Совершенство», «Урим» и «Туммим».

Она залюбовалась ими с улыбкой, какую всякая женщина приберегает для красивых вещей.

— Что за чудо! Они и в самом деле стоят всего того, что нам всем пришлось ради них вытерпеть.

— Вам пока что ничего особенного терпеть не пришлось, но все еще может измениться! Не забывайте, что эти камни приносят несчастье.

Я вовсе не собираюсь ими себя украшать, да и потом, я не суеверна… Мне очень жаль расставаться с вами, дорогие друзья. Остаток ночи, вероятно, причинит вам некоторые неудобства, но зато никому не придет в голову обвинить вас в убийстве Гольберга! Одно на одно и выйдет.

— Вы за это поплатитесь, Хилари Доусон! — прорычал взбешенный Адальбер.

Повернувшись к нему, она улыбнулась почти что нежно:

— Вы мне вреда не причините, а о душе я еще успею подумать, у меня много времени впереди, да и потом, я в рай не тороплюсь, предпочитаю устроить себе райскую жизнь на земле. Прощайте, миленький! Да, кстати… На самом деле меня зовут вовсе не Хилари Доусон. А что касается моей так называемой семьи, то это была просто-напросто компания близких друзей, согласившихся изобразить моих родственников…

— Да есть ли в вас вообще хоть что-нибудь настоящее? — презрительно бросил Альдо. — В любом случае запомните: где бы вы ни были, я вас найду, и тогда вам придется расплатиться за все, что вы сделали.

Наконец-то он заслужил остаток ее улыбки.

— Я прямо-таки сейчас умру от страха, милый Альдо! А пока этого не случилось, позвольте мне сказать вам, что для человека со вкусом вы совершили непростительный промах по этой части в матримониальном отношении: вы с этой толстухой никак не можете хорошо смотреться вместе!..

И Хилари, уводя с собой свое несимпатичное войско, покинула водоем Селах, оставив пленников под впечатлением последних произнесенных ею слов. Но Альдо все-таки выждал некоторое время, прежде чем дать волю своему изумлению:

— Лиза — толстуха? Ну уж этого-то про нее никак не скажешь! И что бы все это могло означать?

— Что Гольберг, должно быть, привел с собой какую-то другую женщину, и эта дрянь сейчас увела с собой вовсе не Лизу.

— Иными словами, это означает, что Лиза по-прежнему во власти сторожей, которым этот человек поручил ее охранять? И ей по-прежнему угрожает смертельная опасность? Боже милостивый! Я сойду с ума! И сколько времени мы еще будем здесь валяться, как две сосиски?

— Мне нечего ответить на твой вопрос, старина, — со вздохом ответил Адальбер, который отчаянно извивался в надежде каким-нибудь образом избавиться от веревок. — Тебя так же крепко связали, как меня?

— Боюсь, что да, но, если нам удастся лечь рядом, может быть, ты сможешь попытаться перегрызть веревки у меня на руках или я попробую — на твоих…

— Хуже всего, что здесь почти ничего не разглядеть… Но, едва Видаль-Пеликорн успел произнести эти слова, их тотчас опроверг тонкий луч света. Адальбер немедленно принялся вопить:

— Сюда!.. Мы здесь!.. Помогите!..

Свет приближался, подрагивая в такт чьим-то убыстрившимся шагам, потом ярко озарил лежавших, и вслед за этим послышалось радостное восклицание.

— А я-то думал, куда вы подевались, — говорил лейтенант Макинтир, вытаскивая из кармана швейцарский нож и начав резать ту веревку, которая оказалась ближе: первыми под руку ему попались путы Адальбера…

— Вы шли следом за нами? — спросил тот.

— Да. Правда, на довольно большом расстоянии. Так, на всякий случай… Вдруг вам потребовалась бы помощь.

— Так оно и вышло! А вы никого не встретили, когда шли сюда?

— Нет. Я и вас-то потерял из виду, я был довольно далеко отсюда, когда раздался выстрел. И тогда я вернулся…

— И никого не видели? — повторил свой вопрос Адальбер. — Не видели молодую белокурую женщину с шайкой арабов?

— Да нет же, уверяю вас!

— Они, наверное, прошли туннелем Езекии, — пробормотал Альдо. — Вода из источника в водоем сейчас не течет. Или, может быть, они рассыпались в разные стороны? Кстати, насчет водоема, поглядите-ка, лейтенант, что в нем плавает! Вы увидите там труп раввина по имени Абнер Гольберг.

Луч фонаря послушно двинулся в том направлении, и в пятне света показалось темное, тихонько покачивающееся на воде тело.

— Господи! — простонал молодой шотландец. — Раввин! Теперь такое начнется — сам черт не распутает! И ко всему еще евреи станут вопить, что надо очистить этот водоем! Это вы его убили?

— Да конечно, мы, а то как же! — взорвался Морозини. — Мы его убили, хотя он был единственным человеком, который знал, где находится моя жена, а после этого мы, поскольку мы дьявольски изворотливы, связали друг друга веревками, чтобы обеспечить себе безупречное алиби. Вы бредите, Макинтир, или что?