Читать книгу "Завет Холкрофта - Роберт Ладлэм"

— Вовсе нет.

— Я знаю.

Ресторан был полупустой. Хелден попросила метрдотеля устроить столик в глубине зала — так, чтобы не было видно с улицы. Метрдотель кивнул и повел их между столиков. Ясно было, что он никак не может понять, почему эта прелестная дама появилась в его заведении с таким засаленным кавалером. «Трудные деньки наступили для парижских девочек. Вернее, ночки» — вот что читалось в его взгляде.

— А он меня не одобрил, — заметил Холкрофт, когда метрдотель, приняв заказ, удалился.

— Еще не все потеряно. Ты поднялся в его глазах, заказав дорогое виски. Он даже улыбнулся. Ты не заметил?

— Это он увидел мой пиджак. Кажется, его сняли с другой вешалки, нежели пальто.

Хелден рассмеялась:

— Да, пальто явно не из коллекции высокой моды. Ты носил его в Берлине?

— Конечно. Мне даже удалось в нем заарканить проститутку. Ты не ревнуешь?

— К тем, кто соблазнился тобой в этом пальто, — нет.

— Она была само очарование.

— Повезло тебе. Наверняка она из «Одессы», и ты подцепил то, что ими планировалось. Сходишь к врачу, прежде чем домогаться моей любви.

Ноэль взял ее за руку. Он был очень серьезен, когда заговорил снова:

— Об «Одессе» можно забыть. И о «Возмездии» тоже. Это как раз одна из тех новостей, о которых мне стало известно в Берлине. Ни одна из этих организаций знать не знает про Женеву.

Хелден была ошеломлена.

— А как же... Бомонт? Ты говорил, что он агент «Одессы», что он шпионил за тобой в Рио...

— Я и сейчас считаю его агентом «Одессы», и он действительно за мной шпионил. Но не из-за Женевы. Бомонт связан с Граффом. Каким-то образом он пронюхал про то, что я ищу Иоганна фон Тибольта, и именно поэтомустал за мной следить. Женева тут ни при чем. Завтра, во время разговора с твоим братом, я надеюсь разузнать все подробности. Но, как бы там ни обернулись события, Бомонт выйдет из игры через пару дней. Об этом позаботится Кесслер. Он обещал позвонить в Бонн кому-то из правительства.

— Это так просто?

— Во всяком случае, не так сложно, как кажется на первый взгляд. Стоит лишь намекнуть на причастность Бомонта к «Одессе», как мигом поднимется волна расследований. Его сразу загребут.

— Но если ни «Одесса», ни «Возмездие» не знают про Женеву, то кто же пытается помешать нам?

— Я как раз собирался об этом рассказать. И еще про то, почему мне пришлось избавиться от пальто и шляпы.

— О Господи! — Хелден никак не могла уловить связи в словах Ноэля.

Холкрофт рассказал о своих берлинских приключениях, опустив эпизод в темном переулке. Потом он сообщил о своей беседе с Кесслером и, уже завершая рассказ, вдруг понял, что скрыть от Хелден убийство незнакомца в кожаной куртке не удастся. Завтра он в любом случае должен рассказать об этом ее брату, так что держать Хелден в неведении нет смысла. Когда Ноэль закончил свое повествование, Хелден аж вздрогнула и сжала пальцы в кулаки.

— Какой ужас! А что об этом думает Кесслер? Есть у него какие-то предположения?

— Практически никаких. Мы с ним проанализировали весь эпизод раз десять, пытаясь ухватиться за какую-либо ниточку, но, увы... По мнению Кесслера, этот молодчик принадлежал к одной из неонацистских группировок — Эрих назвал их «потомками НСДАП» и "занозами в теле «Одессы».

— А каким образом они могли узнать про Женеву?

— Я и об этом спросил у Кесслера. Он ответил, что денежные манипуляции такого масштаба очень трудно сохранить в тайне. Кто-то где-то вполне мог разнюхать про Женеву.

— Но ведь вся сутьЖеневы в секретности. Если о тайне кто-то узнает, то неминуем крах.

— Значит, все дело в степенисекретности. Когда тайна становится тайной? И в чем различие между информацией секретной и совершенно секретной? Горстка людей, разузнав про Женеву, хочет помешать нам получить деньги и использовать их по назначению. Деньги нужны им самим, а значит, рассекречивать Женеву нашим конкурентам нет смысла.

— Но если они узнали про Женеву, то должны знать и то, что денег получить не смогут.

— Совсем не обязательно.

— Тогда им надо об этом сказать!

— Именно так я и поступил в том темном переулке. Но убедить незнакомца не сумел. Впрочем, даже если я его и убедил, то теперь это уже не имеет никакого значения.

— Но... как ты не понимаешь?! Надо разыскать этих людей — кто бы они ни были — и сказать им, что они ничего не добьются, остановив тебя, моего брата и Кесслера.

Холкрофт пригубил виски.

— Не думаю, что нам следует поступать таким образом. Кесслер сказал мне вчера одну фразу, которая не дает мне покоя до сих пор. «Вы, — заявил он, очевидно, подразумевая под местоимением „вы“ тех, кто не занимался изучением вопроса специально, — никогда не понимали нацистских ультра». Оказывается, для наци в равной степени важны как собственный успех,так и чужой провал.Кесслер назвал это «неотъемлемой деструктивностью наци». Хелден вновь нахмурила брови:

— Значит, если им все рассказать, то они начнут за вами охотиться. И постараются убить вас троих, потому что без вас нет и Женевы.

— Ее не будет для нашего поколения, но не для следующего. Это очень мощный аргумент в нашу пользу. Если нас убьют, то деньги еще на тридцать лет вернутся в подвалы банка.

Хелден в ужасе прикрыла рот рукой:

— Погоди минутку... Тут что-то не так. Они хотели убить тебя. Тебя!С самого начала... тебя! Холкрофт покачал головой:

— В этом нельзя быть уверенным...

— Нельзя?!-взвилась Хелден. — Господи Боже мой, что же тебе еще нужно?! Нож, которым тебя пырнули в толпе. Стрихнин в самолете, выстрелы в Рио... Что тебе еще нужно?!

— Мне нужно знать, кто за всем этим стоит. Именно поэтому я хочу завтра встретиться с твоим братом.

— Но о чем тебе может рассказать Иоганн?

— О том, кого он убил в Рио.

Хелден принялась было протестовать, но Холкрофт взял ее за руку:

— Позволь мне все объяснить. Я полагаю, что мы оказались — вернее, я оказался — в гуще двух схваток, никоим образом не связанных друг с другом. То, что случилось в Рио с твоим братом, не имело никакого отношения к Женеве. В этом моя ошибка: я все происшествия привязывал к Женеве. А это не так. Здесь две разные игры.

— Я уже пыталась тебя в этом убедить, — напомнила Хелден.

— Я плохо соображал. Но тогда в меня еще не стреляли, не пытались отравить, не пыряли ножом в живот. А такие шуточки чертовски развивают мыслительный процесс. Мой, во всяком случае.

— Должна предупредить тебя, Ноэль, что Иоганн очень противоречивый человек, — сказала Хелден. — Он может быть обаятельным, элегантным, но в то же время скрытным. Такова его натура. Брат живет очень странной жизнью. Иногда он кажется мне похожим на овода: так же порхает с места на место, постоянно меняет пристрастия, сверкает, повсюду оставляет свою метку, но не всегда желает, чтобы эту метку опознавали.