Читать книгу "По следам большой смерти - Виталий Сертаков"

И уж совсем муторно стало на душе у исполнительных служак, когда с подножки первого "зила" спрыгнул сам Фердинанд Борк. Маленький, почти квадратный в пушистом овчинном полушубке, с серебряным полковничьим шевроном на плече. Клерков давно будоражили слухи, что президент назначил немецкого коротышку начальником самой страшной организации, и вдвойне обидно было завистникам, что человек, который на русском-то говорил с грехом пополам, впал в такую милость. До младшего Борка президент за три года сменил четырех начальников, а этот удержался как-то и подчиненных, сказывали, гонял до седьмого пота. Даром что маленький, а словно железный!

Фердинанд подошел к сторожке, поскрипывая портупеей, и потребовал ключи от всех трех въездных ворот. Он расстегнул полушубок и предъявил старшему жетон трибунала, хотя дворники и без жетона были готовы отдать этому красноглазому коротышке всё что угодно. Вблизи, особенно ночью, пивовар производил жуткое впечатление: словно присыпанные мукой абсолютно белые щеки, бритый череп в прожилках сосудов и темные очки в любое время года. Богобоязненные старухи, встречая экипаж Борка на улицах, крестились и уверяли, что без очков глаза его полны кипящей смолы, как у летунов или кикимор, и один взгляд его способен умертвить ребенка в чреве матери…

Сегодня ночью Борк был без очков. Он забрал связку ключей и запер дворников в их же домике, приказав не высовывать носа наружу, если не хотят поехать с ним. Он говорил на ломаном языке и потешно проваливался в рыхлый снег, но ни у кого не возникло охоты зубоскалить. Когда притихшие работники метлы и лопаты вернулись к горячей печке, они убедились, что бездействуют все четыре телефонные линии: пропала связь с полицией, пожарными, госпиталем и таксопарком. Кто-то перерезал провода.

А потом раздался скрип ворот, взревели моторы, и, воняя соляркой, машины поползли по центральной аллее. Спустя какое-то время всё стихло, и самый молодой из сторожей решил выглянуть в оконце. Выглянул - и тут же отпрянул, лязгнув зубами от страха.

Ворота были снова заперты, а возле калитки прохаживались трое "безликих" с автоматами наперевес. Еще две громоздкие человеческие фигуры с кавказской овчаркой и ручным пулеметом, не спеша, спускались к западным воротам, а наверху у шоссе бесшумно развертывалась в цепь целая рота.

Поселок был окружен.

Первым делом Фердинанд Борк посетил изящный особняк в готическом стиле, построенный в бурную эпоху российских президентов. Несмотря на то что хозяева почти наверняка были дома, начальник трибунала не постучал в дверь. Четверо его дюжих подчиненных перемахнули забор и в упор расстреляли котов. Выстрелов никто не услышал, потому что "безликие" пользовались глушителями.

Затем они выломали замок, и в ворота проникло еще не меньше дюжины офицеров. Общаясь жестами, они быстро оцепили дом, проверили службы и связали четверых охранников, отсыпавшихся в баньке.

Сон хозяина особняка оберегали два любимых дога и двое преданных слуг, выкупленных им еще детьми у желтых дикарей. На первый этаж люди Борка проникли беспрепятственно, но псы в спальне хозяина подняли лай, и спустя минуту все домочадцы были на ногах. Заголосили женщины, кто-то попытался выпрыгнуть со второго этажа в окно, но был остановлен бесшумной очередью, кто-то заперся в погребе.

Без трупов не обошлось. Не сдались живыми телохранители и племянник хозяина.

Начальник Тайного трибунала ждал в нижней столовой. Пока его подчиненные тычками строили вдоль стен полуодетых всхлипывающих жильцов, он вел себя так, будто пришел в музей. С интересом разглядывал затейливую резьбу на ореховом бюро, бронзовый раструб граммофона, трогал армянские ковры. "Безликие" втащили избитого упирающегося мужчину в ночном халате и бросили на пол. Его руки были скручены за спиной, левый глаз заплыл, с бороды капала кровь.

– Ты, собака!.. - зарокотал хозяин, не прекращая попыток лягнуть окружающих босой волосатой ногой. - Ты, вонючий прыщ, ты знаешь, кто я?!

– Знаем, всё знаем… - ровно отвечал Борк. - Ти есть бандит и заговорщик Назетдин. Я иметь приказ не брать тебя живой в случай сопротивления.

Домочадцы в ужасе затихли. Сверху сбежал лейтенант с закрытым лицом и доложил, что обыск закончен. Четырнадцать взрослых со связанными руками стояли, уткнувшись лбами в стену. Троих детей заперли пока в кухне.

– Ты на кого руку поднял, немчура? - прохрипел с пола подпольный нефтяной король. - Да я скажу Рубенсу, завтра тебя в Ладоге утопят!

– В машину его, все слова записывать! - кивнул Борк подчиненным и повернулся к родне арестованного. - Вам позволено взять нужные предметы, пятнадцать минут на сборы!

В течение следующего часа таким же образом были извлечены из постелей еще шестнадцать лидеров татарской мафии. Их семьи и слуг в спешном порядке отвозили на вокзал и утрамбовывали в вагоны с заколоченными окнами, а самих подозреваемых под конвоем отправляли в подвал Михайловского замка.

В четыре тридцать утра две кареты трибунала остановились под окнами изысканного особняка на Английской набережной. В дверь заколотили. Выскочившему привратнику в ответ на вопрос "Какого черта тут носит?" сунули под нос ствол и жетон тайной полиции. В прихожей "безликих" встретило ожесточенное сопротивление. Двое офицеров погибли в перестрелке. Пробить оборону смогли, только закидав парадную лестницу бомбами.

Хозяин дворца был известен поставщикам дичи и вина как честный владелец десяти кабаков, а содержатели притонов поеживались при одном имени Абхаза. Горожане хорошо помнили, как совсем недавно знатный кавказник выставлял свою кандидатуру на губернаторских выборах, и поговаривали, что ему благоволит сам Руслан Абашидзе…

Но Абашидзе находился сейчас на фронте в тысячах километров от Питера. Будь у Абхаза хотя бы час времени и возможность заслать гонцов, нашлись бы другие высокие покровители, но трибунал ему такой возможности не предоставил.

Впрочем, гонцов от Абхаза послали, но не одних, а в сопровождении роты президентской охраны. Еще не пробил колокол пяти ударов, когда в разных частях города одновременно арестовали больше сорока человек. Почти триста членов семей под конвоем погрузили в теплушки, и маневровый паровоз оттащил их в Павловск. Там уже был поднят по тревоге гарнизон, и три сотни сабель окружили железнодорожное полотно.

К семи утра мафиозная абхазская группировка прекратила существование. Мелкие наркодельцы проснулись, ринулись по своим обычным маршрутам и не встретили оптовиков. Им отвечали условленными паролями, впускали в дома, но обратно их выводили уже в кандалах.

Когда колокол ударил восемь раз, только ленивый и глухой в Питере не знал, что началась грандиозная чистка. Три мечети были оцеплены войсками. На глазах у любопытной толпы под руки очень вежливо вывели муфтия, кади и директоров трех медресе. Их посадили в паровики и с почестями доставили в Михайловский замок, но, конечно, не в подвал, а в гостевые покои Фердинанда.

Незадолго до того эскадрон драгун оцепил прилегающие к главной мечети улицы, где традиционно селились дагестанская и чеченская общины. Забирали всех, у кого не нашлось паспортов или документы были просрочены. Таких оказалось более трехсот человек. Очень скоро началась стихийная демонстрация, во всадников полетели камни и ножи. Откуда ни возьмись, появился младший Рубенс на легковой машине во главе колонны из четырех броневиков. После нескольких пулеметных очередей волнения были подавлены, и очередная партия подозреваемых отправилась в Тайный трибунал.