Читать книгу "Каинов мост - Руслан Галеев"

— Это было бы… хм… славно. А скажите, те люди, которых вы видели и… хм… убили… Наверное, в противном случае они убили бы вас?

— Не знаю, не думаю. Просто в тот момент я знал, зачем это делаю. Был какой-то смысл. А теперь я его забыл. Знаете, Петр Петрович, за эти сутки произошло много странных вещей, и со мной в том числе. Я как будто бы научился жить по-новому… Но я вроде бы и потерял что-то важное. И у меня все время такое ощущение, что я нынешний все дальше отхожу от себя настоящего.

— Да, я, кажется, понимаю, о чем вы. — Архивариус кивнул и аккуратно затушил окурок об камень. Рука у старика была морщинистая, в пигментных пятнах. — Мы все что-то потеряли и что-то приобрели. Кто-то больше, кто-то меньше… Вы знаете, меня спас один солдат, из тигровых. Сначала он очень плохо со мной обращался, заставил в какой-то момент почувствовать… хм… унизительное бессилие. А потом вывел меня коллекторами… очень-очень глубоко под землей. Я ведь даже не знал, что такие существуют. Хотя… хм… должен был, теоретически. Там, в коллекторах, нам повстречался октопус. Знаете, это морское животное, и в пресной воде оно обитать не может. Но я не ошибаюсь, и не примите мои слова за бред. Там действительно был октопус. Я думаю, он за пищей выполз в коллекторы, ведь, наверное, многие пытались выйти из Москвы этим путем. Но я думаю… хм… Я думаю, что никто так и не вышел. И этот солдат, знаете, он остался и дал мне время уйти… Я вышел тут… хм… И теперь просто не знаю, что делать и куда идти. Этот город… А вот относительно того, что вы теряете самого себя, Роман, это ведь очень… хм… очень нехорошо. Человеку необходима возможность быть самим собой, необходима как воздух. Ведь только в этом случае он способен принимать решения, только в этом случае он осознает, что, приняв решение, должен будет за него ответить, не важно… хм… оказалось оно верным или нет…

— Я понимаю вас, Петр Петрович. — сказал я вставая, — но я кое-что потерял. Кое-что выбросил. Мне казалось, что то, что я выбрасываю, — символы меня самого, моих неудач, того, что случилось, и того, о чем мне не хотелось вспоминать. Мне казалось, что таким образом я обновлюсь. Ладно, мне пора…

— Вы уходите? А что же делать мне?

— Я бы на вашем месте никуда не ходил. Просто посидите здесь, дождитесь, когда стихнут выстрелы, а потом… потом действуйте по обстановке.

— А вы?

— А мне надо туда, — я махнул рукой в сторону Кремля, — я же курьер, и мне… мне кое-что надо туда доставить.

— Вы курьер?! Тогда, наверное, тот человек был прав. — Архивариус медленно поднялся и протянул мне желтый пластиковый конверт, которого я не заметил раньше. — Вот, это вам, наверное.

Я взял конверт и не стал медлить — вскрыл сразу. Случайности для меня на ближайшее время закончились, а от закономерностей все равно не спрятаться. В конверте лежали мои документы, очки, старая бейсболка и плеер, — все, что я выбросил из машины тогда, той сумасшедшей ночью… Собственно, это вроде бы было несколько часов назад, но я знал — время обманчиво в эти сутки. И несколько часов вполне могли быть (и были по ощущениям) несколькими вечностями…

— Откуда это у вас, Петр Петрович?

— Мне передал… другой курьер… Он, хм… Он погиб… тоже. Я подумал, что это ваше, вы ведь курьер. Хотя курьеров много…

— Но это действительно мое, — кивнул я, — спасибо, что сохранили. Это очень важно, Петр Петрович.

— Важно?

— Да… Круги, знаете ли, замыкаются. Как бы мы к этому ни относились… Ну, мне пора. — Я встал и протянул архивариусу руку. Его рукопожатие было слабым. — Берегите себя, Петр Петрович. И постарайтесь выжить.

Нужно было развернуться и уйти не оглядываясь. Я бросал старика, который вернул мне часть меня самого, на почти верную смерть, но сейчас происходило то, что происходило, и от меня практически ничего не зависело. Это не оправдание, конечно, но я развернулся и ушел. Не оглядываясь. Уже около моста я прицепил к ремню плеер и обнаружил, что один наушник оторвался. Наверное, когда я выбрасывал плеер из кабины кунга Братьев Драконов. Я нажал на «play» и сначала услышал звук, похожий на тот, который издает переворачиваемая книжная страница, а потом наивные звуки Криденс дичайшим диссонансом с происходящим закружились в моей голове простецким блюзом.

Я так пока и не понял, за счет чего мост удерживался и не рушился в реку. Казалось, фантастический гигантский младенец, этакий Гаргантюа, перепутал его с пряником и неумело пообкусывал краями — где-то больше, где-то меньше. Мраморных и чугунных перил больше не было, и эркеров, памятных по фильму «Место встречи изменить нельзя» не было тоже. Само тело окаменевшей радуги, которое всегда напоминало мне черепаший панцирь, было испещрено многочисленными воронками, выбоинами, трещинами асфальта. От того Москворецкого моста, вид на который писал в свое время Куинджи, теперь не осталось ничего. Жалкий каменный скелет, неведомой силой удерживаемый на весу (может той, благодаря которой еще держался не менее потрепанный — теперь я это отчетливо видел — Кремль), — в нем не осталось ни драконьей стати, ни тяжеловесности, напротив, появилась некая загадочная грация и легковесность, характерные для всего, находящегося на пороге умирания.

(Впрочем, несколькими годами ранее, под Багдадом, массированной артатакой были срыты тысячелетние развалины Вавилона, что уж говорить о каком-то Москворецком мосте, который ни в одном Священном Писании так и не был упомянут.)

В центральной своей части, на пике изгиба, мост был поврежден особенно сильно, бока обвалились и висели лишь за счет упрямых арматурных жил. То, что осталось, напоминало переброшенную над пропастью доску, и я невольно вспомнил кортасаровскую «Игру в классики» и передачу пакета мате над пропастью улицы. Прямо перед доской спиной ко мне и свесив ноги в разлом, восседал Монгол. Ветер трепал его дреды и относил в сторону сладковатый дым. Монгол курил травку.

Я осторожно подошел к провалу и сел рядом. Монгол был мертвым последние несколько лет и мог позволить себе безбоязненно сидеть над любыми высотами. Я же намеревался прожить еще как минимум несколько часов.

— Будешь? — Монгол протянул мне косяк, но я только покачал головой:

— Не хочу. Давай сразу к делу. Меня ждал?

— Опять торопишься, а, нига? — Монгол улыбнулся и щелчком отбросил выкуренный едва ли до половины косяк. — Торопиться, Рома, нужно при ловле блох и при аморальном поведении с чужими женами, так еще Джа Растафари говорил, а про Джа Растафари пели Боб Марли и Майк Науменко, так что ему верить можно… Тебя, конечно, жду, тут еще долго никто ходить не сможет. Почти никто. Мост вот-вот обвалится, но ты перейдешь, мне тоже верить можно.

— Ты здесь, чтобы про мост и Джа Растафари мне рассказывать?

— Угадал. Про Джа Растафари уже рассказал, теперь буду рассказывать про мост. Вернее про мосты…

— Монгол…

— Ты слушай, нига Рома, это важно. И не торопись. Сейчас время играет на нашей стороне, бро.