Читать книгу "Тайный дневник девушки по вызову. Часть 2. Любовь и профессия - Бель де Жур"

Я одержима планами о том, как избавиться от этой твари. Потерять его не выйдет, поскольку я подозреваю, что телефон занимает в его сердце больше места, чем я (данный конкретный аппарат – подарок от его жирной бывшей, Джо). Когда идет дождь, я надеюсь, что он раскиснет от воды. Если он занимается мытьем посуды и ему звонят, я фантазирую о том, как толкаю его сзади и – плюх! – адская машинка падает прямо в раковину.

Конечно, возможно, именно романтические ассоциации, связанные с этим телефоном, заставляют меня так его презирать. И еще тот факт, что он скорее согласен заниматься домашней работой и трепаться с другими людьми, чем проводить время со мной.

Но можно ли найти лучший способ навсегда избавиться от стирки, чем «типа случайно» оставить его телефон в кармане брюк? У этой идеи богатые возможности. Надо будет ее обдумать.

Понедельник, 25 июля

<luvly_jubly> Как дела на новом месте?

<belle_online> Прекрасно, спасибо. Оно так мне знакомо по тем временам, когда ты там жил, что все как-то вполне привычно.

<luvly_jubly> Рад слышать.

<belle_online> Как там дела на севере?

<luvly_jubly> Ни шатко, ни валко. Нашел отличный магазинчик с сырами недалеко от своей квартиры.

<belle_online> Круто.

<luvly_jubly> Соседи хлопот не причиняют?

<belle_online> Которые, нижние? Нет, я их едва вижу, а что?

<luvly_jubly> Тебя шум не тревожил?

<belle_online> Какой шум?

<luvly_jubly> Она страшная крикунья… они раньше постоянно этим делом занимались.

<belle_online> Хмм…

<belle_online> Не могу сказать, чтобы я за ними такое замечала.

Вторник, 26 июля

Возможно, это реакция на то, что я теперь не мажусь с утра до вечера кремом от солнца, но кожа у меня сохнет просто ужасно. К счастью, я приволокла из-за границы целый склад всяких боеприпасов. В особенности хороша одна штука с запахом лимона из США. Она упакована в бутылочку с диспенсером, похожую на карандаш-дезодорант. Она удивительно смягчает и настолько похожа на консервированное чудо, насколько я могу представить. Возможно, делается из крови юных девственниц или чего-то похожего.

После душа втираю крем в кожу. Заходит Этот Парень и смотрит несколько озадаченно, пока до него не доходит, что я на самом деле мажусь не крепким элем. Я спрашиваю, не поможет ли он мне втереть его.

Было когда-то время в наших отношениях, когда он принимал любую просьбу о массаже какого бы то ни было рода как приглашение к сексу. Такой себе товарообмен: я потру тебе спинку, если сразу после этого мне будет позволено скользнуть в тебя сзади. И хотя я согласна с тем, что все сексуальные отношения включают элемент взаимных уступок, мне это напоминало товарно-денежные связи. Почти то же самое, что быть девушкой по вызову, только массаж вместо денег.

Так что я объяснила ему свои чувства и теперь могу попросить потереть себя, не ожидая вслед за этим немедленного секса. Хотя и думаю, что он по-прежнему ведет учет числу массажей и полученной за них оплаты в виде сексуальных услуг. Я бы скорее согласилась заняться оральным сексом, чем делать ему ответный массаж спины: у меня руки вполовину меньше, а спина у него в два раза шире, чем у меня, так что если говорить о пропорциях, то мне в результате приходится выполнять вчетверо больше работы. Он не силен в математике, но вроде бы понимает. Чего он, кажется, не понимает, так это того, что я со всех сторон в выигрыше: и секс, и массаж. А он получает только секс.

– Обожаю этот крем, он такой густой и липкий, – сказала я.

– Эй! Это же моя работа, – заявил он, преувеличенно надув губы.

– Что – быть густым и липким? – переспросила я. – Ты что, и впрямь хочешь, чтобы я так о тебе говорила?

– Ну… нет, но с тебя сталось бы.

– Сильно пахнет, правда? – сказала я, имея в виду крем.

– Да, – согласился он.

– Густой, липкий и сильно пахнет.

– Точь-в-точь как я?

Мы рассмеялись: я – потому что это было правдой, он – потому что знал, о чем я думаю.

Среда, 27 июля

Мы ходили на одну из корпоративных вечеринок Этого Парня – как пара, вместе. Я вела себя, как будто ничего особенного не происходило, но втайне была в восторге. Он все время неуверенно на меня поглядывал, когда мы разделялись: я не должна была сказать ничего, что я не должна говорить, – как-то так, да? Но ему было не о чем беспокоиться. Я была занята беседой с одной из скучнейших женщин в этом мире.

М. была высокой и тяжеловесной, одетой в невыразительное лондонское черное, с невыразительной лондонской прической, и рассказывала мне о том, как она презирает концепцию одноразовых пересыпов.

Это, как я поняла, оборотная сторона пятнадцатилетних шлюх, раздающих минеты на автобусных остановках, и двадцатилетних с их трахом по первому телефонному звонку. Одинокая городская жительница за тридцать, которая убедила себя, что стоит ждать только настоящей любви.

Не понимаю М. и тысяч женщин, подобных ей, которые не только решают, что лучше быть одной, чем состоять в скверных отношениях – да, это отличное решение, – но что если нет отношений, то нет и секса.

Так что тинейджеры бездумно трахаются. Они явно не способны извлечь из этого акта какую-либо пользу, кроме убийства времени между CBeebies[157]и «X-Фактором»[158]. В то же время женщины, которые не только достигли своего сексуального пика, но обладают собственным доходом и складским помещением для целой армии мальчиков-игрушек и их аксессуаров, предпочитают проводить время в компании ВВС-3 и вибратора.

Я имею в виду – в чем проблема-то? Секс не эквивалентен любви. Если мужчина сексуален, но он не тот единственный, никто ведь не говорит, что ты обязана вручить ему ключи (или, если уж так подумать, номер своего телефона). Меня ошеломило то, что женщина с такой готовностью подавляет свои потребности. Я бы с удовольствием ужинала каждый вечер в заведении, имеющем три мишленовских звезды, – безусловно. Но если я этого не могу, надо же мне чем-то питаться. И если ресторан не настолько крут, золотко, это не значит, что я в него не пойду! Как-то так.

И Лондон вообще одинокое место. Порой человеческие контакты приятны сами по себе. Однажды, еще в первое полугодие своей жизни в Лондоне, я решила не разговаривать ни с кем в течение суток, чтобы посмотреть, насколько это возможно вообще. Оказалось – возможно. И к тому же удручающе просто.