Читать книгу "Завтра ты умрешь - Анна Малышева"

– Идем ко мне в кабинет, я выпишу чек, завтра получишь по нему в банке. Я деньги дома не держу.

– Миша, это деньги для актрисы, которая играла твою жену! – не выдержала она. – Пойми – иначе она пойдет в милицию! У нее такие куриные мозги, она даже не сообразит, что ее будут рассматривать как соучастницу!

Наступившую тишину нарушало лишь потрескивание дров в камине. «Я совсем не так хотела это сказать, – мучилась Марина, ожидая ответа. – Получается, я с ним заодно? Покрываю его? А вдруг правда покрываю? Вдруг ни на что большее не решусь? Лишь бы замуж за банкира, а что он, может, убийца…»

– Ты опять виделась с девкой, которая являлась сюда утром? – спокойно спросил Банницкий, кладя руки в карманы брюк и покачиваясь с носка на пятку – так он делал всегда, когда о чем-то раздумывал. – Потрясающе. Невероятно! Марина, я думал, что знаю тебя лучше. Не ожидал…

– Я тоже думала, что успела тебя узнать! – Она все больше ощущала себя загнанной в угол его невозмутимостью, на которую он просто не имел права. – Да. Я с ней виделась. Генрих Петрович не расплатился с ней, как было обещано, хотя ты с ним рассчитался!

– Я не понимаю, – признался Банницкий, не сводя с женщины пристального блестящего взгляда. – Что за бред?

– Да ты сам это сказал в ресторане, когда тебе звонила Ася! – выпалила она.

В камине оглушительно треснуло полено, и Марина, нервно обернувшись в ту сторону, вздрогнула. Ей вспомнился первый вечер в этом доме, треск сырых дров в камине, подвыпивший любовник, его истерика и совершенно незнакомые, полные страха и ненависти глаза. Вспомнились свои страхи, которые волшебным образом исчезли за те дни, которые она провела здесь с тех пор… «А ведь ничего не изменилось. Такой вечер может повториться в любой момент. Сейчас, например». Банницкий вздохнул:

– Портишь себе нервы из-за какой-то шлюхи, даешь ей мой номер… Я думал, ты умнее. Что еще она тебе наговорила?

– Все. – Марина старалась отвечать ему в тон, спокойно и четко, но плохо с собой справлялась, ее голос звучал подавленно. – Как ты ее нанял, чем она занималась, как разыгрывала комедию для тех, кто мог ее видеть… Что сделала в ту ночь, когда погибла твоя жена. Миша, а где же была все эти годы сама Ксения?!

– Здесь, разумеется! – Теперь и он терял над собой контроль – ответ прозвучал скорее как ругательство. – Где же ей быть?!

– Миша! – Теперь ее всю била мелкая, противная дрожь, с которой она ничего не могла поделать. Марина сделала шаг к любовнику, и он дался ей с таким трудом, словно сила земного притяжение внезапно увеличилась в несколько раз. – Есть и еще свидетели, что это не так. Я видела сегодня компаньонку этой актрисы. Она ее признала. Где была твоя жена все эти годы?

И поскольку ответа не последовало, очень тихо добавила:

– Я попробую понять, что бы ты ни сказал. Миша, я хочу остаться с тобой, потому и спрашиваю…

Банницкий все еще смотрел в какую-то точку, найденную им на стене, на высоте человеческого роста, и молчание затягивалось настолько, что Марина начинала опасаться, что он вообще не заговорит. Наконец, не сводя глаз с воображаемого объекта, Банницкий сказал, что ничего обсуждать не будет.

– И я не дам тебе денег для этой девицы. – Он говорил отрывисто и неприязненно, и у женщины сжималось сердце – никогда еще он к ней так не обращался. – Больше не упоминай о ней! А если правда хочешь остаться со мной… Во что я как-то перестаю верить…

Банницкий перевел взгляд на женщину, заметно побледневшую в ожидании его ответа.

– То не пытайся ничего понять в моем прошлом! Тебя это не касается, и я не собираюсь выворачиваться наизнанку ни перед кем! Тем более перед тобой! Что ты вообразила?!

У нее дернулась голова, как от жгучей оплеухи, на глазах внезапно выступили слезы. Она ожидала чего угодно, но того, что ее попросту отчитают, как нагадившего в углу щенка… «Видел он тесты или нет?! Как он смеет так со мной говорить?!» Она предприняла последнюю попытку, продиктованную отчаянием:

– Когда-нибудь тебе придется объяснить все это своим детям! Уж перед ними ты вывернешься наизнанку или потеряешь их, слышишь?! Если я все узнала за один день, им может хватить и одного часа!

– Ты собираешься им все рассказать? – Банницкий произнес эти слова так тихо, что женщина скорее прочитала их по его судорожно искривленным губам. – Ты это сделаешь?

– Нет! – Она сглотнула горький колючий комок, застрявший в горле. – Но ты не сможешь их изолировать от мира! Они узнают правду! На что ты надеешься? Если завтра эта актриса не получит денег, она пойдет в милицию! Как ты ее остановишь? Убьешь?! А эту Наталью? А меня?

– Лестно, что ты меня считаешь такой роковой личностью, но это опять же полный бред. – Он отвернулся к камину, поднес к огню руку и взглянул на часы. – Я устал, уже поздно. Лягу у себя в кабинете.

На этот раз промолчала она. Банницкий направился к лестнице, ведущей на второй этаж, поднялся на несколько ступенек и, внезапно остановившись, перегнулся через перила:

– Знаешь, мы с Ксений последние пять лет так и жили – она у себя на третьем этаже, я у себя на втором. Я бы и вовсе не приезжал, но нужно же было сохранять видимость семьи.

– Кому нужно? – глухо возразила она.

– Мне, – просто ответил он. – Мне и детям, хоть они и были далеко. Конечно, рано или поздно они узнали бы правду, ты права… Но тогда они поняли бы еще кое-что – как я все эти годы заботился о них. Я один! Для нее семья уже не существовала. Так что не пугай меня тем, что они все узнают. Со временем они меня поймут. Спокойной ночи.

Женщина стояла неподвижно, глядя на опустевший лестничный пролет, слушая, как его шаги затихают наверху. Дверь на веранду все еще была открыта, и Марина видела, как в розовом свете низко свисающего на цепях фонаря кружатся мелкие мотыльки. Каждое утро на дне абажура скапливалась целая горстка невесомых обгоревших тел, их вытряхивали за перила и снова вешали неотразимо притягательную приманку, сзывавшую сюда ночных насекомых из глубин уснувшего парка.

Марина вышла на веранду и погасила фонарь. Постояла немного, обхватила себя за локти, стараясь дышать ровнее и глубже, чтобы успокоиться, – сердце все еще билось чаще обычного, лицо горело после перенесенной схватки, в которой она потерпела полное поражение. «Надо зайти к Надежде, – подумала она. – Только та, наверное, уже уехала. И правильно сделала, отсюда надо бежать, раз он ничего не желает рассказывать! Откуда я знаю, вдруг он сам давно сошел с ума?!»

Прикрыв за собой дверь, женщина вернулась в дом, поднялась на второй этаж и почти ощупью нашла дверь спальни Надежды. Свет в коридоре был погашен, только в конце его виднелась светлая полоска – это горела лампа в кабинете банкира. Марина постучалась к Надежде и, не получив ответа, вошла в комнату, чтобы своими глазами убедиться, что она пуста…

Банницкий не торопился ложиться – устроившись в кресле с чашкой холодного чая, неведомо с каких пор стоявшей на столе, он просматривал на сон грядущий газету. Марина вошла, не постучав, и остановилась на пороге, ожидая, когда хозяин кабинета обратит на нее внимание. Тот поднял голову: