Читать книгу "Метамодернизм. Будущее теории - Джейсон Ānanda Джозефсон Шторм"

умозаключением к наилучшему объяснению или, в классической индийской философии, артхапатти. Я буду рассматривать все эти термины как синонимы (терминология обсуждается в примечании). В первом приближении абдуктивное умозаключение - это умозаключение, которое идет от наблюдения к гипотезе, обеспечивающей наилучшее объяснение или учет этого наблюдения. Абдукция включает в себя два этапа, которые иногда рассматриваются как два шага:

1) создание гипотезы, которая работает в обратном направлении от пред- ставленных явлений к их причине (по сути, обратный modus ponens); и

2) дискредитация или исключение альтернативных гипотез.

У нефилософов абдуктивные умозаключения ассоциируются, скорее всего, с медицинской диагностикой или рассуждениями вымышленных детективов. Если вы читали роман о тайнах, то можете представить, как это происходит. Детектив входит в комнату и видит окровавленный нож и мертвое тело. Детектив делает вывод, что убийцей является человек, чьи отпечатки пальцев остались на ноже. Уверенность детектива в своем выводе растет тем больше, чем больше улик он находит, связывающих подозреваемого с убийством (установление времени смерти, доказательство мотива), и чем больше он может исключить альтернативных подозреваемых. Вывод детектива нестабилен и может быть пересмотрен на основе новых доказательств.

Мы часто используем этот способ рассуждения в повседневной жизни. В самом деле, психологи утверждают, что абдукция является когнитивно базовой, кросс-культурной и тесно связана с тем, как дети учатся. Ясно, что абдукция - не единственный вид рассуждений, который используют люди, и что люди не обязательно рациональны во всех обстоятельствах. Действительно, существует ряд очень хороших рассуждений.

Сыновья отвергают модель рационального выбора, которая доминировала в социологии и экономике. При этом масса психологических данных в значительной степени опровергла утверждение о том, что люди в разных культурах имеют принципиально разные способы рассуждения. Но есть и доказательства того, что люди используют различные когнитивные стратегии в разных обстоятельствах. Так что мы не всегда мыслим абдуктивно или даже рационально; скорее, мы способны принимать специфические способы умозаключения в различных контекстах. Даже в рамках наших научных дисциплин мы часто используем различные стили рассуждений. И все же ученые и исследователи в разных дисциплинах постоянно делают абдукции, часто не осознавая этого. Это хорошо.

Грубо говоря, индукция не может предоставить доказательств того, что в следующий раз, когда мы встретим снег, будет также холодно, но мы можем использовать абдукцию для выявления причин, лежащих в основе определенных моделей доказательств. Например, процесс рассуждений, с помощью которого ученые пришли к теории происхождения источника Q, был абдуктивным. Для тех, кто не знаком с этим, одним из самых ярких открытий библейской науки XIX века стало открытие Христианом Германом Вейссе того, что Евангелия от Матфея и Луки содержат общие ссылки на изречения Иисуса, которые они не могли получить от Марка. Более того, поскольку Вейсе смог исключить (по целому ряду философско-логических оснований), что авторы Матфея и Луки читали друг друга, он выдвинул гипотезу, что у двух Евангелий есть третий источник - предполагаемое Евангелие изречений Quelle или Q. Хотя этот вопрос по-прежнему считается недоказанным, Вейсе и последующие ученые открыли Q абдуктивно. Поскольку никто из них не сталкивался с Q лично, его существование не могло быть установлено прямым опытом, а тем более индуктивным обобщением. Но то, что он существовал, можно предположить, основываясь на способности гипотезы соответствовать историческим свидетельствам, особенно в той мере, в какой мы можем исключить контргипотезы.

В общем, как мы используем индуктивные рассуждения, не осознавая этого, так и абдуктивные умозаключения мы иногда используем регулярно, не подозревая об этом. Но осознание роли абдукции в наших исследованиях может способствовать лучшей оценке ее сильных и слабых сторон. Это связано с тем, что многие научные просчеты и ошибки основаны на неспособности рассмотреть контрастные альтернативы.64 Мы боремся за или против определенных аргументов, не рассматривая, а тем более не исключая альтернативные объяснения доказательств. Более того, многие базовые обобщения ученых слабы из-за упущенных предположений при выборе возможных теорий или неосознанных предубеждений в методах выборки. Рассмотрим, как метод выборки или точка зрения могут быть предвзятыми даже в базовом статистическом смысле (например, неслучайными или нерепрезентативными, а не просто результатом предвзятости в смысле опасных стереотипов или нечистых побуждений). Действительно, если рассматривать нашу работу с точки зрения похищений направляет наше внимание на то, как мы можем ошибаться. По всем этим причинам нам необходимо лучше понять суть похищения, его сильные и слабые стороны.

Если говорить более формально, то схема рассуждения, лежащая в основе абдукции, такова:

D - это набор данных (свидетельств, наблюдений, фактов) Гипотеза H объясняет D

Ни одна из имеющихся гипотез не объясняет D так же хорошо, как H. Поэтому H, вероятно, верна.

При принятии решения о вероятности той или иной гипотезы необходимо учитывать множество различных факторов, в том числе: Насколько надежны доказательства? Насколько гипотеза самостоятельна (например, является ли она внутренне непротиворечивой)? Насколько решительно ведущая гипотеза перевешивает другие гипотезы (например, обладает ли она большей объяснительной силой, простотой, правдоподобностью, продуктивностью и т. д.)? Насколько убедительно мы исключили альтернативы? Насколько тщательно мы рассмотрели весь спектр возможных альтернативных объяснений?

Абдуктивные рассуждения также имеют ряд преимуществ перед классической индукцией и в этом отношении решают многие философские проблемы, связанные с индукцией. Как следует из примера с "Q", абдукция, похоже, способна предоставить нам информацию о сущностях, которые нельзя наблюдать непосредственно. Многие представители академической философии беспокоятся о статусе "ненаблюдаемых объектов", поскольку большая часть нашей научной деятельности связана с формированием гипотез о вещах, которые мы не можем наблюдать непосредственно, включая все - от существования черных дыр до исторических реконструкций археологических памятников. Сексистские установки, например, не являются чем-то, что можно наблюдать непосредственно, но они являются тем, что мы можем вывести абдуктивно из действий или слов, когда мы исключили другие альтернативные объяснения. Все эти примеры создают проблемы для философов, полагающих, что источником эмпирического знания является перечислительная индукция, но они становятся менее озадачивающими, если мы рассматриваем их в терминах абдукции, а не индукции. Охота за "ненаблюдаемыми" объяснениями оказалась невероятно плодотворной. Во всех академических дисциплинах регулярно появляются доказательства причин, которые не могут быть восприняты без посредничества. Однако вместо того, чтобы рассматривать это как свидетельство того, что мы ничего не знаем, мы можем более продуктивно считать, что абдуктивные индуктивные структуры повсеместно распространены в научном поиске.

Это позволяет нам увидеть, что абдукция имеет явное преимущество перед дедукцией. Дедукцию лучше всего понимать как получение выводов путем извлечения неявной информации из их предпосылок. В этом отношении дедукция тавтологична, или "сохраняет истину". Но абдукция - это тип амплиативного умозаключения, которое выходит за пределы своих