Читать книгу "В плену твоих желаний - Сабрина Джеффрис"

– Пойдем скорей домой. – Это уже был голос соблазнителя – с сильным гэльским акцентом, который ее всегда так волновал.

Взгляд Венеции скользнул вверх по склону – туда, где на вершине холма виднелся домик арендатора, в котором Лахлан сделал ее своей. Лукаво, с дразнящей улыбкой взглянув на Лахлана, она сказала:

– Можно, конечно, пойти домой, но, с другой стороны, жаль, что столько прекрасной шерсти пропадает даром…

Рассмеявшись, он обнял ее одной рукой, и они заспешили вверх по холму.

Забытая ромашка упала на землю, на ней оставался всего один лепесток.

Любит… Навсегда.

Эпилог

Венеция вышла из туалетной комнаты в городском особняке полковника Ситона в Эдинбурге и увидела, что в бальном зале было довольно много гостей, прибывавших сюда сразу после венчания полковника с тетушкой Мэгги, которое состоялось сегодня. Оркестранты настраивали инструменты, но волынщиков не было видно. Похоже, тетушка все-таки победила в споре с полковником. В отношении свадебной церемонии она осталась непреклонной – никаких народных мелодий, всяких там страспеев и рилов, никаких волынщиков и никакого виски. Все должно быть светским, в высшей степени изысканным и утонченным.

Венеция с сожалением вздохнула. И тут к ней подошла миссис Харрис.

Девушка приветливо улыбнулась своей наставнице:

– Миссис Харрис, что заставило вас оставить пансион в середине учебного года? Я уверена, полковник мог найти и кого-нибудь еще, чтобы доставить сюда свою дочь.

– Да, но тогда я бы упустила шанс познакомиться с вашим мужем. Не так часто мои воспитанницы сбегают с шотландскими лэрдами, не имеющими ни гроша за душой. – И она посмотрела на Лахлана, помогающего полковнику переставлять кресла. – Но вынуждена признаться, я начинаю понимать, что заставило вас забыть все, чему я вас учила. Он выглядит таким красавцем в своей парадной военной форме, не так ли?

– Да, конечно, – сказала Венеция, прижав ладонь к животу. Она не хотела ничего говорить Лахлану, пока не проконсультируется с доктором в Эдинбурге. Но теперь, когда ее предположения подтвердились, она собиралась незамедлительно сообщить мужу хорошую новость, как только они останутся одни.

– Знаете, – сказала миссис Харрис, – я всегда была уверена, что из всех моих бывших воспитанниц именно вам удастся заполучить самого богатого и титулованного джентльмена.

– Сожалею, что разочаровала вас, – пробормотала. Венеция, хотя на самом деле ничуть не жалела.

– Не говорите чепухи – вы выглядите счастливой, и это самое важное. – Миссис Харрис с любовью посмотрела на Венецию. – Сейчас вы уже совсем другая. Более раскованная.

Венеция рассмеялась:

– Любая, выйдя замуж за Лахлана Росса, стала бы такой. Он знает способ сделать женщину свободной и умеет заставить ее забыть о всяких условностях.

Когда миссис Харрис нахмурилась, девушка добавила:

– Вы тоже выглядите сегодня совсем иначе, вы как-то слишком… возбуждены. А я привыкла к вашей сдержанности. Неужели кузен Майкл так встревожил вас своими сообщениями?

Миссис Харрис еще больше помрачнела:

– Можно и так сказать. Он самый надменный, самоуверенный, скрытный и невозможный из всех мужчин.

Венеция с трудом сдержала улыбку.

– Я почти так же думала о Лахлане. Более того, тетушка Мэгги говорила то же самое о полковнике. Возможно, вы питаете к своему кузену не только родственные чувства.

– Придержите свой язычок! – Миссис Харрис принялась яростно обмахиваться веером. – Я даже не знаю, кто этот человек. Возможно, ему уже за семьдесят, а мне всего лишь немного за тридцать, и пока я не страдаю старческим слабоумием.

– Я всего лишь сказала…

– Глядите веселее, моя дорогая, к нам кто-то подходит.

Этим их разговор и закончился. Почувствовав, как встрепенулось ее сердце, Венеция обернулась и увидела, что к ней приближается Лахлан.

Отвесив учтивый поклон миссис Харрис, он предложил Венеции руку.

– Надеюсь, вы не откажетесь потанцевать со мной? – Глаза его сверкнули. – Боюсь, это всего лишь вальс, а не ваш любимый «Таллокгорум», но старый добрый вальс тоже может доставить нам удовольствие, не так ли? Хотя «Таллокгорум» вы могли бы и напевать.

– Очень смешно, – сказала Венеция, опираясь на его руку. – Ведите себя прилично, сэр, или же завтра, по пути в Росскрейг, я всю дорогу буду распевать «Таллокгорум».

– Ничего страшного, – ответил Лахлан, выводя ее в круг танцующих. – По крайней мере мама не сможет изводить нас своим храпом.

– Разве я тебе не говорила? Твоя мама поедет домой в карете моего отца.

Лахлан нахмурился:

– Ах, даже так? И кому только в голову пришла эта дурацкая мысль, чтобы мужчина и женщина в их возрасте путешествовали вместе одни…

– Они не будут путешествовать одни, – со смехом возразила Венеция. – Мы в своей карете поедем следом за ними. И тебе ли осуждать совместные поездки мужчины и женщины в одной карете.

Как только зазвучала музыка, Лахлан обвил рукой талию жены и закружил ее в танце.

– И все же не могу сказать, что мне все это по душе. Благодаря тебе твой отец, конечно, многое исправил в Брейдмуре. Вернул назад часть арендаторов и пытается совместить овцеводство с фермерством. Но это не означает, что я готов поощрять его ухаживания за моей матерью. Это как-то неприлично.

– Неприлично! – Венеция кивком указала ему на леди Росс, танцующую с ее отцом. – По-моему, все выглядит очень прилично! Разве не так?

– Мама никогда прежде не бывала на настоящем балу.

– Я об этом не подумала. Наверное, она бы лучше себя чувствовала на сельской вечеринке.

Лахлан теснее прижал жену к себе.

– А ты, дорогая? Где тебе больше нравится?

Она подняла на него глаза.

– Везде, где есть ты.

Должно быть, ему понравился ее ответ, потому что взгляд его потеплел, а объятие стало откровенно любовным.

– Значит, ты не станешь возражать, если мы покинем город завтра?

– Конечно, нет. Я очень хочу домой. – Венеция слегка поколебалась, но решила, что сейчас вполне подходящий момент. – Мне не терпится начать обустраивать детскую.

– Детскую? Но у нас нет… – Лахлан резко остановился и удивленно уставился на нее: – Ты что… у нас…

– Да, сэр, – ответила она, копируя его внезапно усилившийся акцент. – Я жду ребенка.

Из его горла вырвался какой-то странный утробный звук, гораздо более уместный на поле битвы, а не в бальном зале. Затем он подхватил жену на руки и закружился по залу.