Читать книгу "Не тихий Тихий океан - Сергей Альбертович Протасов"

вопросов, так сказать, на свободную тему. В том числе и о том, кто и когда первым обнаружил наш флот.

Тогда-то и узнали, что японцы еще в начале мая, когда опасались, что Рожественский пойдет северным маршрутом, то есть через Тихий океан в обход их островов, развернули на Хатидзе сразу три сигнальных поста. Причем один со станцией беспроволочного телеграфа. На этот случай, согласно плану, подстраховались соответствующим образом, и вроде все сработало как надо.

Но для большей надежности эти чертовы азиаты еще и соединили сам остров с метрополией подводным кабелем![43] Потом количество постов и численность персонала увеличили…

Пленные продолжали говорить что-то еще, но после уже услышанного все прочие подробности мало кого интересовали. Это было, если отбросить непарламентские выражения, как обухом по голове! Получалось, что обо всей нашей совершенно секретной подготовительной возне у этого «утопшего верблюда́-переростка» в штабах противника знали с самого начала и во всех подробностях!

И сейчас уже ничего не отыграть и не отменить! Флот и конвои продолжали выполнять поставленные задачи уже двумя совершенно изолированными друг от друга группами. Отряд Небогатова пару часов назад растворился в дождевой завесе где-то в стороне залива Сагами. И попробуй сейчас догони его, чтобы упредить, завернуть!.. Мало того что до начала дела не успеешь, так еще и гарантированно на залп от своих же нарвешься.

И тут еще неизвестно, что в итоге выйдет хуже: все равно атаковать, зная, что нас там ждут, но явно не готовы воевать в таких погодных условиях, или пытаться выпятиться, смяв все свои порядки и окончательно скомкав планы, рискуя пропороть бока друг другу снарядом, миной или острым плугом броненосного форштевня.

Пожалуй, погода все же за нас! Главное – в Ураге со всеми хлопотами удачно управиться, а из Сагамского залива в Токийский перейти недолго.

* * *

В штабе Небогатова о вопиющем несоответствии предполагаемой степени информированности противника его реальной осведомленности даже не подозревали. Но тоже нервничали. Чем дальше, тем больше. Дождь не кончался, волна снова начала расти. Этот осенний шторм становился до боли похожим на тот, что уже пережили недавно в Тихом океане, имея подранка на «лямке». Сейчас, слава богу, все на ходу, но и задача другая. Просто перештормовать – мало.

Предполагаемую патрульную зону миновали сравнительно благополучно и рассчитывали так же скрытно добраться до намеченных пунктов на вражеском побережье в соответствии с планом. Вот только поводов для оптимизма пока не видели. Все более склонялись к мысли, что при таких условиях в указанные сроки высадить приданные войска вряд ли удастся.

Однако возвращаться назад или хотя бы просто поделиться сомнениями с командованием было поздно. На всех кораблях и транспортах по-тихому материли начальство, вздумавшее идти в море в такую погоду, и ждали новых неприятностей, которые не замедлили появиться.

Очередные потери первая ударная группа понесла, снова даже не добравшись до района предстоящей высадки. Судя по счислению, еще не дотянули до траверза бухты Отова, когда прорыватель № 3 после особенно сильного удара волны под свой высокий зад внезапно потерял управление и покатился влево. То есть внутрь ордера.

Крайняя левая колонна транспортов, с которой внимательно отслеживали все движения ходовых огней, решив, что он уклоняется от атаки, дисциплинированно, поголовно, даже более-менее дружно также положила лево руля, начав циркуляцию. Именно такой вариант действий отрабатывался на маневрах и штабных играх.

Охранявший их «Николай», проявляя похвальную бдительность, сразу отметил движение флангового дозора, маячившего правее курса, и подопечных, толпившихся левее. Он добавил хода и двинулся наперерез, чтобы перехватить возможную угрозу, рассчитывая пройти под кормой рыскнувшего прорывателя, чье место легко угадывалось по ходовым огням.

На мостике «ноль третьего» тоже не оплошали и действовали адекватно и, исходя из ситуации, единственно верно. Едва поняв, что руль заклинен и они катятся на свои же транспорты, дали задний ход машине, лишь на минуту усомнившись, стоит ли сообщить о своей проблеме на конвой световым сигналом. Но до того как разглядели броненосец, черной тушей наползающий слева, ничего решить так и не успели. А после, поскольку было ясно, что он уже покинул свое место в ордере, решили, что в докладе уже нет нужды. Кому надо, все поняли.

Но флагман уверенно правил прямо в борт. Будь скорость прежней – однозначно разминулись бы. Однако пароход уверенно замедлялся, уже почти совсем перестав сдвигаться в сторону с пути конвоира, ломившегося вперед сквозь волны, как носорог через кусты.

А на нем, после того как зафиксировали изначально прогрессирующую тенденцию к уходу влево «габаритных» огней, светившихся сквозь нескончаемые струи воды, лившейся с неба, больше глядели в ночь правее, слишком поздно осознав, что огни-то встали.

В итоге в принципе правильные действия всех участников по отдельности, наложившись друг на друга, привели к результату, прямо противоположному ожидаемому. Несмотря на резкую перекладку руля вправо, «Николаю» уже не хватило ни времени, ни расстояния, чтобы избежать столкновения.

Спустя всего минуту его таран мягко, но «болезненно» прочертил бок бывшего «Сильверстона», начиная от заднего трюма, с лязгом облизав острые обводы кормы, оставляя за собой глубокую борозду с корявой трещиной в ее вершине. Дальше, продолжая наползать, он плотно уперся в обшивку дейдвуда, продавил поддавшуюся сталь, сминая и раздвигая набор корпуса, сбил винт и почти вырвал из корпуса руль, а форштевень броненосца до самой верхней палубы въехал под смявшуюся высокую корму парохода.

Поскольку в момент удара прорыватель еще катился на остатках инерции поперек всего строя, от удара коридор гребного вала и все, что его окружало, буквально разорвало, а у броненосца качнуло влево шпирон и повредило обшивку на всю высоту борта в носу выше брони, даже нарушив герметичность палубы. В таранном отделении открылись сильные течи. Крышку давно снятого носового минного аппарата сорвало.

Несмотря на то, что качкой расшатывало швы, срывая все новые заклепки, и начало сдвигать носовые броневые плиты, что еще больше усиливало течи, броненосец не давал задний ход, чтобы освободить свой нос, пока на его палубу не пересадили весь экипаж обреченного парохода.

Небогатов со своим штабом за это время с огромным трудом перебрался на «Адмирал Ушаков», подошедший с правого борта. Тысячи тонн веса «Николая» и сопоставимые габариты его жертвы хотя бы чуть, но смягчили волну с подветренного борта, так что при переезде потеряли только баркас, перевернувшийся вскоре после того, как из него все вскарабкались по штормтрапу на палубу нового флагмана.

Когда на «Николае», наконец-то получив команду, перевели машины на реверс, корма «ноль третьего», заметно отяжелевшая от принятой воды, уже плотно