Читать книгу "Перекресток трех дорог - Татьяна Степанова"

– Генерал, вас это не удивило? – спросил Макар.

– То, что с ней случилось в двадцать лет, не могло пройти бесследно для ее…

– Психики? – Макар спрашивал напряженно.

– Сердца… для ее сердца, молодой человек. Вы же слышали, что я рассказал вам. Подобное невозможно забыть. Такое способно разрушить не только всю последующую жизнь, но и душу.

– Малофеев ни с одной жертвой не вступал в половой контакт. – Полковник Гущин слушал, как гортанно клекочет в кустах бузины невидимая ночная птица. – Почему же он с ней решил… Что его так в ней зацепило?

– В ней было нечто, что притягивало к ней, как магнит. В этой девочке… в Наине Раткевич. – Генерал Карпов снова словно с трудом произнес ее имя. – Я сам на себе испытал, уже зная, что она сделала и… Очень сильное чувство. Я все у нее спрашивал: ну как же ты справилась с ним? Как ты его одолела? Такого зверюгу? Где силы нашла после девяти дней на цепи, голодная, слабая, со сломанной рукой… Она сказала мне, что ей помогли.

– Кто? – спросил Клавдий Мамонтов.

– Она мне словно по секрету призналась: когда лежала на земляном полу в луже крови, ей вдруг явилась… Она не называла ее богом, она сказала – это была Мать-Земля.

– Мать-Земля?

– Да. – Генерал вздохнул. – Психика ее была травмирована. Тогда я это так воспринял. Так воспринимаю и сейчас. Но в Наине я ощущал великий магнетизм. И свет, и огонь… и тьму – все вместе. Меня самого тянуло к ней… меня, женатого семейного сорокалетнего мужика. Когда она смотрела на меня своими серыми глазами и говорила все это, я ей готов был поверить. Мы немало времени потом провели вместе… наши допросы были долгими… Она ничего не скрыла от меня. В том числе и то, почему Малофеев доверился ей. Она ведь там, в бункере, разделила его ритуал, она свободной рукой держала ту вторую жертву, когда он вскрывал ей грудную клетку… Она сказала мне – я должна была усыпить его бдительность, на столе было много предметов, чем можно было его убить, но он тогда меня перехитрил. Я не смогла добраться ни до ножа, ни до бритвы… Вы должны понять – она сама приняла участие в пытках, которым Малофеев подвергал свою жертву.

– И даже после того, как она призналась, вас к ней тянуло? – не выдержал Макар.

– Да. – Старик-генерал глянул на освещенный дом, где ждала его семья. – Очень сильное чувство… я не справлялся с ним… я страстно желал быть с ней… защитить ее, залечить ее душевные раны… я чуть не развелся тогда. Будьте с ней осторожны, коллеги. Эта женщина… она уникальна. Она очень сильная, и она… особенная.

– Ей сейчас за шестьдесят лет, – сказал полковник Гущин. – Вы не знаете, как она жила потом? Что с ней случилось?

– Она сменила фамилию сразу, как уголовное дело в отношении нее прекратили, сочли, что пределы необходимой обороны она не нарушила… Об ее участии в ритуале знал только я, и это осталось между нами. Она взяла фамилию своего покойного отчима. Ее старшая сводная сестра винила ее в смерти отца. Больно было слышать, что она кричала ей даже в стенах ОВД… Мне кажется, жизнь их развела потом из-за этого. Ну, возможно, спустя много лет они все же соединились вновь, у них же не было больше никого из близкой родни.

– А вы с ней позже встречались? – снова не выдержал Макар. – Когда расследование закончилось?

– Да. Несколько раз. Я… я же был в нее влюблен. – Старик-генерал произнес это очень тихо. – Потом она вышла замуж за какого-то парня, и они покинули тот закрытый город навсегда.

В машине по пути из Куркина в Главк они все трое сначала хранили гробовое молчание. Первым его нарушил Клавдий Мамонтов.

– Карма Полиция… Вот она какая, эта Karma Police… Что скажешь на это, Макар?

– Наина Раткевич историк по образованию. – Макар смотрел в темное окно внедорожника – фонари мелькают, слепят глаза. – Это теперь многое объясняет в формировании тех идей, которые она внушила Смоловскому и Ждановой, хотя… конечно, все это бредово звучит. Три лика Гекаты… три ипостаси… Первая – болтливая толстая пенсионерка, явившаяся нам на месте убийства, вторая – двадцатилетняя девушка, которая в том бункере в лесу зубами перегрызла горло маньяку, и… есть и третья ее ипостась. Пока нам до сих пор неизвестная.

– Третья ипостась связана с ее настоящей сегодняшней реальной жизнью, – кивнул Гущин. – Мы обязаны эту ее ипостась выявить, только тогда мы ее найдем.

В Главке ночью – полный сбор. Полковник Гущин расположился в своей «каморке папы Карло» – окнами во внутренний двор. Туда из архива на полицейском фургоне уже привезли больше пятидесяти томов срочно поднятого уголовного дела по маньяку Малофееву (полковник Гущин приказал строго, чтобы полицейские, выгружавшие увесистые тома, все как один надели перчатки).

И они втроем засели за изучение того старого дела.

Страницы томов многоэпизодного дела, прекращенного вследствие смерти главного подозреваемого, пестрели черными кляксами штампов, скрывавших сведения о локации закрытых городов, но во всем остальном информация была очень подробной и обстоятельной.

– Федор Матвеевич, здесь допрос старшей сестры Наины Раткевич, – сообщил Клавдий Мамонтов. В отличие от полковника Гущина, просматривавшего все тома с начала возбуждения уголовного дела, он начал читать дело с конца, с последних томов. – Ее имя Нина, а фамилия Кавалерова. Хозяйка квартиры у Курского вокзала была ее старшей сестрой. Наина Раткевич пользовалась ее именем, когда представлялась нам в лесу у монастыря и дома в квартире сестры. Под этим именем ее знала и Мария Павлова.

– А я сейчас наткнулся на заключение судебно-медицинской экспертизы тела Бориса Кавалерова, ножевое ранение в живот, – объявил Макар, зарывшийся в тома с головой. – Так звали ее отчима. Ее старшую сестру звали Нина Борисовна, и Раткевич назвалась нам в лесу именно так. Но ее собственное имя-отчество другое. Она в юности взяла фамилию отчима, как генерал нам сказал. Выходит, Кавалерова Наина Викторовна – то имя, которым она пользовалась в госпитале в отделе кадров при устройстве на работу, ее настоящее, под которым она какое-то время существовала в действительности. Но почему тогда паспорт поддельный, как это Клавдий выяснил?

– Потому что она снова поменяла фамилию, выйдя замуж, – пояснил Гущин. – Старого паспорта с фамилией отчима у нее давно нет. Но она сделала себе поддельный. Те, кто ее знали раньше, не выказали бы удивления, назовись она старым своим именем, это легче, чем выдавать себя за какое-то новое лицо. А в текущих государственных базах данных человека с такими данными как бы нет. И ей повезло с именем старшей сестры – Нина. Имена-то похожи: Наина, Нина… Всего одна буква их различает. Она пользовалась и этим тоже в своих целях, путала и заметала следы, и началось это не сейчас, в связи с убийствами, а гораздо раньше. Значит, у нее имелась причина, чтобы все это делать.

– А как мы узнаем, что это за причина? Если ничего в ваших базах данных ни на Кавалерову Нину, ни на Кавалерову Наину нет, а на Раткевич есть только дело сорокалетней давности? – спросил Макар.