Читать книгу "Миллион в лохмотьях - Алексей Макеев"

– Знали бы, кого перевязываем и спасаем… – проворчал один из парней.

– Да мне-то без разницы, с какой целью вы меня спасали. Главное, что спасли, – улыбнулся Лев. – Я вам в благодарность вот что хочу сказать, вы на допросах не особенно упирайтесь, ведь все очевидно, и все будет доказано. То, что вы убили вооруженных людей, спасая меня, конечно, вам зачтется, а то, что у вас оружие есть, это наказуемо. Все, что вскроется, большого срока вам, думаю, не даст. Хочу верить, что по приказу Грибова вы не совершали никаких серьезных преступлений.

Парней увели, за ними следом стали выводить и Грибова, но тут Гуров сделал им знак остановиться и предложил:

– Вы все-таки подумайте, Грибов. Мне нужна информация – вам нужна помощь. Если в чем-то виноваты, то, конечно, сядете, но от блатного беспредела я вас защитить смогу. Вы такой же гражданин нашей страны, как и другие. И брегет мы с вами должны найти и вернуть в музей. А от вас мне нужна информация. У меня там две девочки мертвые, понимаете…

– Хорошо, я подумаю, – ответил Грибов. – Базанов что-то в последнее время у меня начал из повиновения выходить. Я знаю, к кому он решил переметнуться. Потом поговорим. А вообще, он всегда был безбашенным. Если гарантируете, что меня в камере не грохнут, я вам отплачу.

– Я, конечно, не господь бог, но постараюсь спасти вас и от ваших же.

Леушин сидел в камере, понурившись, и вздрагивал от каждого громкого звука в коридоре. Две судимости, пусть и не по очень страшным статьям, конечно, веса в блатном мире Ухе добавляли. И можно сказать, что он на своем веку повидал много чего. Но пережить попытку собственного убийства – такое забыть не просто. Ведь еще миг, и все, одна пуля в сердце или в голову, и конец! Почему все обошлось, он не понимал. Хотя понимал, конечно, ведь его в последний момент с ног свалил опер из уголовки. Но благодарить его за это было как-то стремно. А вдруг они все это подстроили, сами менты же и разыграли спектакль? Нет, какой там спектакль, когда кирпичная крошка летела Ухе на голову, когда он лежал на асфальте! Да и Бизона он узнал. Когда его увозили, машина остановилась, и начальник уголовки пошел смотреть. Они его перевернули, а ему в голову пуля попала. Там кровищи было на асфальте! Да и лица оперов Леушин видел. Чего-чего, а так сыграть не всякий может. Расстроены они были, неприятность, что живым не взяли. Да и мало кто улыбаться станет, когда только из перестрелки вышел. Бизон ведь в них по-серьезному палил…

Снова за дверью послышались шаги, и Леушин втянул голову в плечи. Он вообще теперь ждал всего, чего угодно. А вот как откроется дверь и войдет человек с пистолетом? И прямо в лоб!

Когда Леушина привели в кабинет начальника уголовного розыска, он даже почувствовал какое-то облегчение. Пусть что угодно, обвинения, допросы, пусть сразу на этап отсюда, но только не сидеть в одиночестве и не ждать неизвестно чего. Так же помереть можно от тоски и страха.

Гуров сидел в кресле у окна и морщился от боли в обожженных ногах. Точнее, больше всего беспокойства доставляла правая голень. Час назад ему в травмпункте сделали профессиональную обработку, так что воспаления можно было не опасаться, но терпеть, пока все это заживет, придется долго. И лежать в постели нельзя. Некогда.

– Ну что, Леушин, отживел немного? – спросил Молчан и добавил, кивнул на Попкова: – Вот, оперу скажи спасибо, что вовремя все понял и успел тебя уронить на землю. Он мог, между прочим, и твою пулю схлопотать! Ладно. Чего от тебя Бизон хотел? Что это он так кардинально – со стволом, ночью! Что у вас с ним за проблема? Его уже не спросишь, так что отвечай ты.

– Не знаю, – покачал Леушин головой. – Бизон всегда был немного… того! – покрутил он возле виска указательным пальцем.

Неожиданно Молчан грохнул по столу кулаком, Уха вздрогнул, как от выстрела, и вцепился руками в стул, на котором сидел. Его глаза испуганно забегали по сторонам.

– Ты мне тут кончай глазки строить! – рявкнул подполковник. – Не знает он. У меня парень чуть пулю не получил, а ты придуриваешься. Думаешь, мне хочется валандаться с тобой? Да и черт бы с тобой! Сдохнешь – не жалко! Зачем он приехал из Тулы?

– За брегетом… – тихо ответил Леушин и опустил голову. Вид у него был бледный и опустошенный.

– Почему он просто не забрал у тебя его, а решил убить? Или ты отказался возвращать часы Грибу?

– Нет, я не стал бы с Грибом связываться. Но я боялся просто так отдавать Бизону, наверное, чувствовал подвох. Мы созвонились с ним, договорились, что вечером встретимся возле этого дома, и я ему передам. Только я побоялся забирать часы из тайника и приехал без них.

– Где тайник? – нетерпеливо спросил Гуров. – Часы там?

– Там, – кивнул Леушин. – Я покажу. Вы только это, граждане начальники, вы меня не отдавайте…

– Не трясись! – Гуров со стоном поднялся на ноги и шагнул к двери. – Я вчера имел длительную и приятную беседу с Грибовым. Так вот, когда его провожали в камеру, он мне пообещал войти в твое положение и не винить тебя. Вся вина на Базанове, но он умер. Грибов знает, что ему брегета не видать, да и незачем он ему в тюрьме. Эх, сколько я с вами времени потерял, ценители прекрасного!

Пока Молчан с другим оперативником оформляли признания Леушина, Лев зашел в кабинет к Попкову. Вадим вскочил на ноги и первым делом посмотрел вниз, на новые брюки полковника, но тот жестом руки сразу пресек все поползновения к сочувственным высказываниям:

– Все, Вадик, я понял, что ты сочувствуешь и переживаешь. Давай о делах, ладно?

– Да, хорошо, – улыбнулся Попков. – Я тут пообщался с соседями, со свидетелями, с тем же самым Леушиным. Много мне всякого нарассказывали добрые люди и не очень добрые. И я одну интересную связь нашел. Был в биографии наших девушек один важный момент.

– Ну-ну, выкладывай, – усаживаясь в кресло, с интересом посмотрел на него Лев, – что ты там такого любопытного нарыл?

– Если коротко, но эффектно, то знаете, кто такой отчим Ольги Марченко? – Вадим сделал загадочное лицо, но реакция Гурова его разочаровала.

Тот просто устало ждал продолжения. Делать эффектные паузы он умел и сам, но сейчас просто было не до того. Слишком много эмоций отняла его командировка в Тулу.

Попков некоторое время смотрел на полковника, потом с несколько разочарованным видом продолжил:

– Отчим Ольги, Сергей Сергеевич Возницин, приходится родным отцом Алисе Коноваловой.

Гуров от неожиданности уронил на пол авторучку, которую крутил в пальцах. Все же молодому оперативнику удалось его поразить.

– То есть когда-то у Возницина была связь с матерью Коноваловой?

– Нет, все еще интереснее, Лев Иванович! Возницин ушел из семьи к матери Ольги Марченко, когда девочки еще в школе учились. Подростками были. И в одной семье и в другой брак не регистрировался, поэтому и у жен остались свои фамилии девичьи, и у девчонок, соответственно, тоже. Не знаю, что уж там послужило причиной, но думаю, что дальнейшая жизнь Зинаиды Коноваловой дает ответ.