Читать книгу "Мой генерал - Татьяна Устинова"

— Мы никого не видели в лесу, — удивилась Юля. Она, как ибывшая бабуся, очень хорошо владела собой, а Сергей был бледен. Марине тожепоказалось, что в комнате очень жарко.

— Все правильно, — со вздохом согласился Федор Тучков, — невидели. В отличие от Вероникиных секретов ваш разговор звучал совершенно…недвусмысленно.

— И вы… догадались?

— Нет. Не сразу. Как-то за завтраком вы сказали, то есть вашмуж сказал, что покойник пытался за вами ухаживать. Потом вы сами обмолвились отом, что по соседству с Вероникой номер на ремонте, а ремонта там никакого нет.Вы могли это знать, только если туда заходили. Зачем вам заходить в пустойномер «люкс»? И опять же Вероника видела Чуева рядом с этим номером! Все одно кодному. Да, и именно вы заманили Марину в беседку, чтобы напугать. Вы ейсказали, что туда идет Павлик и вот было бы здорово узнать, что он тамскрывает! Марина видит не слишком хорошо, а без очков на большом расстояниитрудно разобрать, Павлик это или ваш муж Сережа в таких же шортах и очках!Именно поэтому в беседку полезла именно Марина со своей больной ногой, а не вы,спортивная и активная. И Сережа в тот момент не был на процедурах. Он как развчера впервые пропустил массаж и ванны. Я узнал. Все верно?

— Верно, — согласилась Юля. — Нам не нравилось, что она всевремя… играет в детектив. Простите, Марина. Мы боялись, что она может что-тораскопать. Мы решили… просто ее напугать. Правда.

— Я знаю.

— Знаете? Откуда?!

Федор Тучков помолчал.

— Вам стало известно, что Чуев каждый год приезжает в этотсанаторий примерно в одно и то же время. Вы готовились целый год. Вам надо былоне просто его убить, а убить так, чтобы никто не нашел концов и чтобы он неумер слишком легко. Он приехал, когда вы уже были здесь, да? Вы стали с нимфлиртовать, так чтобы он хорошенько… разогрелся. Сергей ничего не замечал,конечно. Юля?

— Да.

— Потом вы назначили ему свидание в пустующем номере. Потомучто в вашем номере муж, а в его номере вас могут увидеть соседи, которым довсех и до всего есть дело.

— Да.

— Он пришел, вы его чем-то оглушили, потом подождали, покаон придет в себя, зачитали ему приговор, отвели на пруд и утопили, привязавруки к свае. Совершенно бесчеловечно. Почему все-таки просто не застрелить? Увас же есть пистолет! Вы пугали Марину пистолетом. Я просмотрел всю одеждуПавлика — на ней нет никаких следов масла. В кармане шортов носить пистолет онне мог. Он бы оттуда вывалился, или его кто-нибудь заметил бы. У вас пистолет.

— Нет.

— Что?

— Во-первых, это не было бесчеловечно. Во-вторых, яподмешала ему препарат в шампанское. Он был в сознании, но почти парализован.Просто оглушить его было мало. Он стал бы звать на помощь, сопротивляться. Мыне справились бы с ним.

— Почему такой странный ремень?

— Это Сережин ремень. Свой этот ублюдок снял, когда… полезко мне, а мы потом про него забыли. Сергею пришлось связать его своим.

— Как вы протащили его мимо дежурной?

— Никак. Была ночь. Мы сбросили его с балкона, а потомвылезли сами.

— Второй этаж.

— Нам не было его жалко.

— Понятно.

Марина все терла и терла нос, который почему-то чесался, иказалось, от того, что он так чешется, что-то скребется прямо в мозгу, в самойего середине.

— Зря ты ему все выложила, Юлька, — задумчиво сказал Сережа.— Зря. Хороший был план. Только вы не верьте ни одному ее слову. Она такая…стерва, все что угодно может наговорить. Всем этим делом занимался я, и большеникто. Она просто… хотела с ним переспать, а я его убил. Из ревности.

— Что ты несешь! — проговорила Юля с досадой. — Я сама всесделала!

— Стоп, — устало сказал Федор Тучков Четвертый. — Все этотак благородно, что я сейчас заплачу. Марина, перестань чесаться.

Он отошел от двери, плюхнулся на диван и потер лицо.Звякнули вывалившиеся из ворота гавайской рубахи железки.

— Я знаю, кто такой Георгий Чуев по кличке Чума, — объявилТучков из-за сложенных ковшиком ладоней, — но я не знаю вас. Ни одного, нивторого. Не помню. Вы кто?

Юля и Сережа молча переглянулись.

Тучков вздохнул и свесил руки между колен.

— За что вы его… казнили? Личные мотивы?

— Да. — Это опять сдержанная Юля.

— Какого порядка? Она еще помолчала.

— Он изнасиловал мою сестру. Это было пять лет назад.

— Юлька! — крикнул Сережа.

— Ей было двадцать два года. Она ждала мужа. Муж наподводной лодке ходил. Чума увидел ее на улице, затолкал в машину, и никто,конечно, за нее не вступился. Он же в городе хозяин был! Урод, ублюдок,мерзавец! Дня три они держали ее на какой-то даче и насиловали по очереди, апотом вышвырнули за городом. Она была беременная, на пятом месяце, и ребенокпогиб. Она выбросилась из окна в больнице, когда узнала, что ребенка тоже нет.Она не справилась, понимаете? И Олежки не было рядом. Может, это и хорошо, конечно,а то бы он… стал мстить, и его тогда бы тоже убили. А так он не узнал ничего.Сказали — в послеоперационном шоке была, а в городе он никогда не жил. Он самиз Питера, Олежка. У нее на щеке мелко тряслась какая-то жилка, и казалосьстранным, что она так часто и мелко трясется, когда Юля сидит совершеннонеподвижно.

— А вы, Сергей? — спросил Тучков Четвертый как ни в чем небывало, и Марина вдруг вспомнила, как думала про него — гестаповец.

— Отец, — морщась, сказал Сергей. — У него заправка была. Что-тотам они с Чумой не поделили. Чума взял его в заложники, а нам стал кассетыприсылать, как они ему по одному пальцы отстреливают, и он от боли визжит и пополу катается. В день по кассете, в день по пальцу. Десять дней. Только денег унас все равно таких не было, как он просил, — сто пятьдесят штук, и собрать мыне могли, кто бы нам дал?! На одиннадцатый прислали кассету, как его убивают.Прямо в голову, в висок. Мать умерла, сразу же. Я уехал в Москву, а потом Юлькаменя нашла через моего друга армейского, ну, и мы решили, что вдвоем нам легчебудет… его искать. В Ярославле никто про него не знал, он из города канулкуда-то, а потом друг мой, Саня, тот самый, через которого Юлька нашлась,позвонил и сказал, что Чума теперь вроде бы законопослушный американец, тольковот наезжает каждый год в Россию, в санаторий один. В Ивановскую область. Мынашли его еще в прошлом году, а в этом решили — все, хватит.