Читать книгу "Порочные - Мира Вольная"

— Ну… — протянула, проглотив остатки сэндвича. — Я знала теорию, остальное… Ты выбесил меня, Марк. Выбесил так, что до зуда хотелось поставить тебя на место, вот и… — я не договорила, только развела в стороны руками, признавая инфантильность собственного поступка.

Джефферсон несколько секунд просто смотрел на меня, ничего не говоря, а потом расхохотался. Заливисто и громко, заставляя и меня смеяться, потому что… потому что все это было ужасно глупо, на самом деле.

Мы закончили завтракать минут через десять, убрали со стола и отправились к озеру. Мне нужна была эта прогулка, пожалуй, даже больше, чем я могла себе представить, мне нужно было присутствие Маркуса рядом. Именно такого Маркуса: очень знакомого, расслабленного, веселого, надежного.

Волн практически не было, качка на катере не ощущалась, я сидела рядом с Джефферсоном, ловила лицом брызги и солнечные лучи и вдыхала запах воды. Мыслей не было, было просто хорошо и невероятно красиво. Я начала забывать, каким красивым может быть это место, каким по-настоящему завораживающим: темнеющий малахитовый лес, горы, на вершинах которых никогда не тает снег, скалы, становящиеся багряно-оранжевыми на закате, и прозрачная вода озера. Такая прозрачная, что дно видно даже на глубине десяти метров.

Мы оставили катер у причала, а сами ушли на другую сторону, жарили маршмэллоу и колбаски, пили сладкую газировку, валялись на одеяле на берегу, пускали блинчики по воде. Маркус рассказывал про стаю, про новеньких волчиц и волков, про вчерашнюю охоту, про своих родителей. Я была рада за Джефферсонов-старших, за то, что им удалось сохранить отношения, за то, что сейчас они наконец-то нашли время друг для друга и, судя по словам Маркуса, не собирались останавливаться.

— Ты не могла, — хохочет Марк над моим признанием, лежа на боку на одеяле, подпирая голову рукой.

— Я была маленькой, — улыбнулась, разглядывая другой берег озера. — И считала, что Шазе очень красивый.

— Не Тимберлейк? — вскинул волк насмешливо брови.

— Фу-у-у, — протянула, поморщившись. — Он даже тогда казался мне слишком… сладким. А в Шазе было что-то… — я неопределенно крутанула пальцами в воздухе, — интересное.

Смех Маркуса теперь еще громче, он почти заливается, прикрывая рукой глаза.

— Мне было десять, Маркус Джефферсон, — сказала, стараясь удержать серьезное выражение на лице. Но Джефферсон только громче расхохотался. — Смейся-смейся, — кивнула строго, отвернувшись от оборотня, снова возвращая взгляд к лесу на другой стороне, вдыхая запахи этого места полной грудью, прикрывая глаза.

— Сам, наверняка, тайком слушал Бритни Спирс, тащился от нее, как…

Договорить я не успела, Маркус опрокинул меня на спину, подминая под себя, заглянул в глаза.

— Нет, — прозвучало хрипло. — Я слушал Энимал Джаз и Эминема. И уже не важно, по кому я тащился, потому что сейчас я тащусь от тебя, — прошептал на ухо. — Тащусь больше, чем когда-либо мог представить, чем кажется, что могу выдержать. Ты невероятная, Эм. Ты очень сильная, умная, дерзкая, смелая, красивая и сексуальная, и я хочу тебя.

И его губы накрыли мои, вызывая дрожь, вырвав тихий стон. И большие горячие ладони на все еще влажной ткани купальника, гладят бедра, талию, грудь. Его кожа под моими пальцами — бархатная, дико стучит сердце, мышцы рук и спины снова напряжены. Я растворяюсь в этом поцелуе, в движениях его губ и языка, в поглаживаниях и ласке, в звуке чужого сердца. Маркус целуется так, что хочется еще. Больше и глубже. Сильнее и горячее, чтобы совсем перестать осознавать реальность и время…

Чертово время, которого совсем нет…

Солнце садится, а значит, нам пора возвращаться, мне пора в лабораторию. И я первая разрываю поцелуй, слегка прикусив губу Маркуса. Мне отчаянно не хочется этого делать, но надо. Очень надо. И очень не хочется, почти до стона разочарования.

— Нам пора, — шепот в его губы получился хриплым.

— Ага.

— Тебе — в стаю, мне — в лабораторию.

Он продолжал нависать надо мной, сильный и упрямый, грудь тяжело вздымалась и опускалась, глаза блестели, билась вена на шее.

— Марк, — сглотнула судорожно, понимая, что нам действительно очень надо остановиться.

— Прости, — он тряхнул головой, застыл на миг, будто пытаясь осмыслить, а потом кивнул, но так и не разжал рук, сел только, устраивая меня у себя на коленях, положил подбородок мне на макушку, замолчал, смотря куда-то вдаль.

— Марк? — снова позвала, не до конца понимая, что происходит, только чувствуя напряжение, исходившее от него.

— Нам надо поговорить.

— О, обычно с этой фразы начинается какое-нибудь дерьмо.

— Новости и правда не особенно радостные, — отвечает с коротким, каким-то нехорошим смешком Джефферсон. — Я попросил одного знакомого найти информацию на Арта и твоего лаборанта.

Я не удивлена, но как реагировать не знаю. Вопрос не в Артуре, вопрос в Реми, потому что… Ну, потому что это сильно попахивает попыткой провернуть все у меня за спиной, но злости нет, даже раздражения нет. Поэтому я киваю, давая понять, что слушаю, и Маркус начинает рассказывать, а когда заканчивает, я понимаю, что ни хрена не понимаю.

— Какая-то чушь, — бормочу неверяще. — Зачем Стеф это делать?

— Не знаю, зануда, — руки Маркуса крепче обвиваются вокруг моей талии, он ощущает мое напряжение, мою злость, мою растерянность. — Но я хочу, чтобы ты вернулась в стаю, хочу, чтобы ты была под моим присмотром, Эмили. Ни журналистам, ни активистам не понадобится много времени, чтобы тебя найти.

— Мне надо собраться, — киваю. Киваю и сжимаю руки в кулаки, потому что… сегодня я буду делать, что угодно, но только не собираться. Я не хочу и не могу больше откладывать. — Заберешь меня завтра.

— Лучше сегодня.

— Нет, — качаю головой. — Я не успею, Маркус, к тому же некоторые анализы все еще в процессе. Если мы потеряем результаты, то придется снова заставлять Арта перекидываться.

Маркус молчит. Поднимается на ноги, проводит пятерней по волосам, хмурится. Ему не нравится моя идея, впрочем, как и вариант с Артом.

— Маркус, в стае Макклина до завтра со мной ничего не случится, — снова пробую я.

Джефферсон хмурится еще больше, стискивает челюсти, сжимает кулаки. Похож на зверя в клетке. Я почти слышу глухое рычание, которое рвется из его груди, почти ощущаю эту вибрацию, как свою. Вижу волка в его глазах. Очень недовольного, взбудораженного и готовящегося к атаке волка. Вот только атаковать, по сути, некого.

— Пообещай, Эм, — глухо и низко говорит Марк, — пообещай… Малейший намек на опасность, и ты звонишь мне.

— Обещаю, — выдыхаю почти с облегчением.

Маркус смотрит на меня еще какое-то время, смотрит так, будто знает, что я собираюсь сделать. Этот взгляд выворачивает, выдирает, выламывает что-то внутри меня, почти заставляет отступить.