Читать книгу "Сын Нептуна - Рик Риордан"

— Все будет хорошо, — успокаивала ее Хейзел. — Мы тебя защитим!

Элла испустила жуткий мучительный вопль, словно ее бросили в костер.

Перси в отчаянии вскинул руки.

— Что будем делать? Не можем же мы заставить ее?!

— Не можем, — согласился Фрэнк. Великаны были в трехстах ярдах от них.

— Она слишком ценна, чтобы ее оставлять, — сказала Хейзел и поморщилась от собственных слов. — О боги! Извини, Элла. Я говорю, как Финей. Ты живое существо, а не сокровище.

— Самолет нет. Самолет нет. — Гарпия учащенно дышала.

Еще немного — и великаны смогут забросать их ядрами.

— У меня идея. — Глаза Перси загорелись. — Элла, ты сможешь спрятаться в лесу? Сможешь спрятаться от великанов?

— Спрятаться, — согласилась она. — Безопасно. Прятаться для гарпий хорошо. Элла быстрая. И маленькая. И проворная.

— Хорошо. Оставайся здесь неподалеку. Я пришлю друга, чтобы забрать тебя в лагерь Юпитера.

— Друга? — Фрэнк вставил стрелу в лук.

Перси отмахнулся — мол, потом объясню.

— Элла, тебя это устраивает? Хочешь, чтобы мой друг забрал тебя в лагерь Юпитера и показал, где мы живем?

— Лагерь, — пробормотала Элла. А потом на латыни: — «Одна гуляет мудрости дочь, знак Афины над Римом и день и ночь».

— Так-так, — пробормотал Перси. — Похоже, это важно. Но мы можем поговорить об этом позже. В лагере ты будешь в безопасности. Любая еда и любые книги, какие пожелаешь.

— Самолет нет, — гнула свое она.

— Самолет нет, — поддакнул ей Перси.

— Элла теперь спрячется. — Сказав это, гарпия исчезла — только красный вихрь метнулся к лесу.

— Мне будет ее не хватать, — печально сказала Хейзел.

— Мы ее еще увидим, — пообещал Перси, но он встревоженно хмурился, словно его насторожила последняя часть пророчества — касательно Афины.

От взрыва разлетелись ворота.

Фрэнк сунул письмо бабушки Перси.

— Покажи это пилоту! И покажи ему свое письмо от Рейны! Нам нужно взлетать.

Перси кивнул. Они с Хейзел побежали к самолету.

Фрэнк укрылся за «кадиллаком» и принялся отстреливать лестригонов. Он прицелился в самую большую кучу врагов и пальнул стрелой с тюльпанообразным наконечником. Как он и надеялся, это оказалась гидра — разделяющийся снаряд. Из стрелы, как щупальца кальмара, выскочили веревки — и весь передний ряд великанов повалился лицами в землю.

Фрэнк услышал, как за его спиной взревели двигатели самолета.

Он выпустил еще три стрелы одну за другой — в рядах великанов образовались бреши. Уцелевшие находились от него всего в сотне ярдов, и те, что были поумнее, остановились, понимая, что теперь они находятся на расстоянии броска.

— Фрэнк! — закричала Хейзел. — Давай!

Неторопливо описывая дугу, в их сторону летело горящее ядро. Фрэнк сразу же понял, что оно попадет в самолет. Он натянул тетиву.

«Я смогу», — подумал он.

Он выпустил стрелу, и она перехватила ядро в воздухе — и то взорвалось, образовав огненный шар.

Еще два ядра летели в его сторону. Фрэнк побежал.

У него за спиной застонал металл — это взорвался «кадиллак». Он нырнул в самолет в тот момент, когда трап стал подниматься.

Пилот, вероятно, правильно оценил ситуацию. Не было ни стюардесс с объявлениями, ни прохладительных напитков перед взлетом, ни ожидания разрешения на полет. Летчик нажал на газ, и самолет, набирая скорость, покатился по дорожке. На взлетной полосе за ними послышался еще один взрыв, но они уже поднялись в воздух.

Фрэнк посмотрел вниз и увидел, что полоса вся изрыта воронками, как кусок горящего швейцарского сыра. В Линн-Каньон-Парке здесь и там полыхали пожары. В нескольких милях к югу костер огня и черного дыма бушевал в том месте, где еще недавно стоял дом семейства Чжан.

Да, хорошенькое впечатление произвел Фрэнк. Не смог спасти бабушку. Не смог воспользоваться своим даром. Даже гарпию спасти не смог. Когда Ванкувер исчез за тучами, Фрэнк закрыл лицо руками и заплакал.

Самолет лег на левое крыло.

По интеркому раздался голос пилота:

— Senatus Populusque Romanus, друзья! Добро пожаловать на борт. Следующая остановка — Анкоридж, Аляска.

XXXVII

Перси

Самолеты или каннибалы? И то и другое хуже некуда.

Перси предпочел бы ехать на «кадиллаке» бабушки Чжан до самой Аляски — и пусть за ним гонятся великаны-людоеды, кидая взрывающиеся ядра. Все лучше, чем сидеть в роскошном бизнес-джете «Гольфстрим».

Перси уже приходилось летать. Подробности были как в тумане, но он помнил черного пегаса по имени Пират. Он даже в самолете раз или два побывал. Но воздух — не родная стихия для сына Нептуна (или Посейдона — какая разница). Каждый раз, когда самолет попадал в воздушную яму, сердце Перси начинало бешено колотиться, и ему казалось, что Юпитер сейчас скинет их с небес.

Он пытался сосредоточиться на разговоре Фрэнка и Хейзел. Хейзел уверяла Фрэнка, что он сделал все возможное для своей бабушки. Фрэнк спас их от лестригонов, с его помощью они улетели из Ванкувера. Он проявил невероятное мужество.

Фрэнк не поднимал головы, видимо, стыдился своих слез, но Перси понимал его. Бедняга только что потерял бабушку и видел, как горит его дом. Перси считал, что если ты и всплакнул по такому поводу, то от этого не перестал быть мужчиной, в особенности если еще отразил атаку целой армии великанов, которые собирались зажарить тебя на завтрак.

Перси все еще никак не мог переварить тот факт, что Фрэнк — его отдаленный родственник. Кем ему приходится Фрэнк? Тысячеюродным племянником? Нет, словами это не передать.

Фрэнк так толком и не сказал, в чем заключается его «семейный дар», но, пока они летели на север, сообщил подробности своего разговора с Марсом предыдущей ночью. Он рассказал о пророчестве, которым облагодетельствовала его Юнона, когда он был младенцем, о том, что его жизнь зависит от обгоревшей дощечки и что он попросил Хейзел хранить ее.

Кое о чем Перси уже и сам догадался. Хейзел и Фрэнк, очевидно, пережили совместно какое-то безумное приключение, когда они вырубились вместе, и заключили между собой какой-то договор. Это объясняло также, почему даже теперь Фрэнк по привычке проверяет карман своей куртки и почему он так нервничает, когда рядом огонь. И все же Перси восхищался мужеством, которое проявил Фрэнк, отправившись в поиск, — ведь он знал, что одного язычка пламени хватит, чтобы погасить его жизнь.

— Фрэнк, — сказал он, — я горжусь, что мы с тобой родня.

У Фрэнка покраснели уши. Голова у него оставалась опущенной, его солдатская стрижка напоминала острую черную стрелу, направленную вниз.