Читать книгу "Ельцин как наваждение - Павел Вощанов"

Хотя, надо признать, в том, что происходило сегодня, есть и тревожный симптом, указывающий на вероятность штурма – тихо, не говоря никому ни слова, Белый дом покинули практически все сотрудники аппарата главы российского правительства. Эвакуировались в неизвестном направлении. Час назад ко мне заходил парламентский корреспондент Интерфакса и рассказал (перепроверять сведения не у кого и некогда), что часов в семь вечера премьер всех своих людей распустил по домам и сам дематериализовался, оставив на хозяйстве слегка выпившего для храбрости секретаря. На вопрос: «Почему многих помощников Силаева сейчас нет на рабочем месте?», тот реагирует с раздражением: «Нет, потому что так надо!», но успокоившись, дает понять, что в этом заключена некая политическая хитрость. Мол, если президент Ельцин и его команда будут захвачены гэкачепистами, то должна оставаться на свободе другая часть российского руководства, премьерская, которая и продолжит борьбу.

…Половина второго ночи. По внутреннему радио Белого дома, с трансляцией на улицу, выступает Руцкой. Говорит о готовящемся штурме. Просит людей отойти на 50 метров от здания с тем, чтобы в случае обстрела никого не поранило разбитым оконным стеклом. По эмоциональной заряженности – это речь коменданта осажденной неприятелем крепости, призывающая ее защитников к последнему и решительному бою. Кажется, еще мгновение – и вице-президент затянет, а следом за ним подхватит и вся площадь: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!».

Руцкой еще не закончил говорить, а из секретариата президента уже сообщают: все помощники Ельцина должны собраться у него в приемной. На всякий случай беру с собой автомат и выхожу из кабинета. Полуосвещенный коридор пятого этажа, перегороженный баррикадами из столов и стульев, рождает ощущение нереальности происходящего. Еще острее она чувствуется здесь, в приемной, – полумрак, верхний свет погашен и горит только настольная лампа на бюро у секретаря, да и та в полнакала. Мир теней. Присматриваюсь к коллегам – большинство с оружием. У кого-то пистолет, у кого-то автомат. Спрашиваю Суханова:

– Как думаете, верхний свет не зажигают из-за снайперов? Руцкой говорил, они засели на крышах соседних домов.

– И поэтому, наверное, тоже. Но вообще-то нам Крючков электричество отрубил, сидим на резервном питании.

– Почему вы решили, что это Крючков?

– А кто же еще?!

В приемной необычно много народа. Здесь и коржаковские бойцы, и помощники президента, и ответственные работники администрации, и, конечно же, депутаты из числа тех, что всегда подле Ельцина. В другое время секретарь половину из них выставил бы в коридор, но сейчас не тот случай. Виктор Югин, председатель парламентского Комитета по средствам массовой информации, отзывает меня в сторону:

– Слушай, дружище, ты где автомат раздобыл?

– У Коржакова, где же еще.

– А мне, паразит, не дал!

– А тебе-то зачем? Ты – народный депутат, тебя народ защитит. А меня защищать некому. Сам себя вынужден защищать.

Виктор насмешливо кривится:

– Да ты, поди, и целиться-то не умеешь.

– В данной ситуации целкость никакой роли не играет. Пресс-секретарь с автоматом в руках – это всего лишь один из композиционных сюжетов почитаемого в народе образа демократического великомученика Бориса Победоносца!

Похоже, мы с Югиным развеселились не ко времени. Наши смешки определенно не одобряют стоящие неподалеку народные депутаты, всем своим видом демонстрирующие готовность к героическому самопожертвованию. Хотя один из них, Шелов-Коведяев, в опереточном галстуке-бабочке, еще меньше, чем мы со своим радостным оптимизмом, гармонирует со всеобщей атмосферой напряженного ожидания. Но ему позволительно, он – народный избранник, а на меня Суханов поглядывает с укоризной и неодобрительно покачивает головой:

– Веселишься? А минут через 30–40 начнется штурм.

– Откуда это известно?

– Самое большее через час, – Суханов не реагирует на мой вопрос, видимо, сочтя его неуместным. – Коржаков пошел уговаривать шефа спуститься вниз, в бомбоубежище. Ты ведь знаешь, что глубоко под нами бомбоубежище на случай ядерной войны?

Я этого не знал. Но не удивлен. Это вполне в духе советской доктрины гражданской обороны. Помнится, еще когда работал в институте Госстроя, обращал внимание на то, что в сметы строительства почти во всех более или менее крупных объектов административного назначения в обязательном порядке закладываются затраты на создание такого рода защитных сооружений.

В отличие от Суханова и многих присутствующих здесь, в Илюшине не чувствуется никакой нервозности. Абсолютно спокоен. Такой, как всегда, будто ничего экстраординарного не происходит. Должен сказать, за то время, что мы работаем вместе, другим его и не видел. Ни разгневанным, ни огорченным, ни растерянным, ни тем более испуганным. Человек, не зависящий от обстоятельств и настроений. Ценное и редкое качество. При всем моем критическом отношении к самому себе и к своим нынешним коллегам считаю, что Илюшин, и по тому, что он делает, и по тому, как он это делает – единственный в окружении Ельцина, кого по праву можно считать помощником главы государства. От него узнаю только то, что положено знать, и еще самую малость, чтоб догадаться о том, чего знать не обязательно, но не бесполезно для дела.

– Виктор Васильевич, вы тоже полагаете, что шефу следует переждать штурм в бомбоубежище?

– Думаю, это будет не лишним.

Похоже, Суханов считает илюшинскую аргументацию эмоционально бедноватой, а потому дополняет ее более трепетным тезисом:

– Мы не можем рисковать Ельциным!

Дверь, ведущая в кабинет президента, распахивается, и в приемную выходит Борис Николаевич в сопровождении Коржакова и свиты ближайших политических соратников – госсекретаря Геннадия Бурбулиса, новоиспеченного главы президентской администрации Юрия Петрова (указ о его назначении датирован 19 августа) и московского градоначальника Гавриила Попова. Шеф выглядит на удивление радостно-возбужденным, будто подзаряжен энергией. До сего дня я видел его таким, пожалуй, лишь дважды. Первый раз – во время поездки по Америке, когда вдруг пришло долгожданное сообщение, что президент Буш согласился на встречу с ним. И второй – в день, когда он, уже будучи председателем Верховного Совета РСФСР, заявил о своем выходе из КПСС и демонстративно покинул партийный съезд.

– Ну, что скажете? – президент обводит взглядом группу своих помощников во главе с Илюшиным. – Тоже считаете, мне надо спуститься вниз?

Виктор Васильевич, как старший по должности, и к тому же стоящий в центре нашей группы, повторяет ранее высказанный им аргумент: это будет совсем не лишним. В этой ситуации Суханов, видимо, тоже не считает возможным промолчать и повторно озвучивает свою мысль: мы не можем рисковать Ельциным! Тот, кем мы не можем рисковать, удовлетворенно кивает, хотя, похоже, он для себя и так уже все решил:

– Виктор Васильевич, вы остаетесь?