Читать книгу "Легенда о Побратиме Смерти - Дэвид Геммел"

Между тем на стене около них собрались двадцать Небесных Всадников. Друсс взглянул на одного из них, юношу с ястребиным лицом и карими глазами:

— Ты был в числе тех, кто прыгал через пропасть?

Тот с усмешкой кивнул.

— Я хотел бы послушать, как это было. Позже, как отобьем готиров, расскажешь мне, ладно?

— Непременно, Побратим Смерти.

— Вот и хорошо. А теперь идите сюда поближе, ребята, — я скажу вам кое-что об осадной войне.

Талисман спустился во двор, сзади доносился смех воинов, слушающих Друсса. Лин-цзе подошел к нему.

— Мне следует быть там, Талисман, — со своими людьми на стене.

— Нет. — И Талисман велел ему отобрать сорок человек среди воинов других племен. — Ты будешь командовать первым запасным отрядом, Горкай — вторым. — Талисман изложил Лин-цзе план действий Друсса.

Молодой воин прошел мимо них, направляясь к северной стене, и Талисман окликнул его:

— Эй, как тебя звать?

— Ши-да.

— Ты ведь был другом Квинг-чина?

— Да.

— Я видел, как тебя вчера ранили — в живот и в грудь.

— Раны оказались не так глубоки, как я опасался, и лекарь меня вылечил. Я снова могу сражаться.

— И тебе совсем не больно?

— Больно. Швы тянут. Но я все равно пойду к своим Летучим Коням.

— Дай-ка мне взглянуть на твои раны. — Талисман отвел воина в тень и усадил на стол. Ши-да снял свой козий кожух. На бинте вокруг пояса виднелась кровь. Воин начал разматывать повязку, но Талисман удержал его: — Не тревожь, уж очень хорошо завязано. Сражайся храбро, Ши-да.

Воин угрюмо кивнул и зашагал прочь.

— Чего это ты? — спросил Лин-цзе.

— Все раненые нынче вернулись на стены. Этот поэт — просто чудотворец. Я видел, как ранили Ши-да, — и мог бы поклясться, что клинок проткнул его чуть ли не насквозь.

— Думаешь, он нашел Глаза Альказарра? — прошептал Лин-цзе.

— Если так, я отберу их у него.

— Ты, помнится, говорил, что они нужны Друссу?

— Друсс — воин, которым я восхищаюсь от всего сердца, но Глаза принадлежат надирам. Они связаны с нашей судьбой, и я не позволю гайину взять их.

Лин-цзе положил руку на плечо Талисмана:

— Если мы останемся живы, брат, а ты захочешь забрать Глаза у Зибена, ты сам знаешь, что из этого выйдет. Друсс будет драться за них. Он не тот человек, который испугается превосходства сил. И нам придется убить его.

— Значит, мы его убьем, хотя бы это разбило мне сердце.

Талисман налил воды из каменного кувшина, выпил и пошел вместе с Лин-цзе к свежепостроенной стене за воротами. Из тени вышла Ниоба и юркнула в лазарет.

Зибен сидел там с Зусаи. Они смеялись, и Ниоба рассердилась, сама не зная отчего. Чиадзийка была стройна, красива и одета в белый шелк, расшитый перламутром. Между тем голубая рубашка Зибена, которую Ниоба так и не снимала, была перепачкана кровью раненых и пропотела насквозь. Зибен, увидев Ниобу, расплылся в улыбке, перешел через опустевшую комнату и обнял ее.

— Ты просто фея, — сказал он, целуя надирку.

— Что она здесь делает? — спросила его Ниоба.

— Пришла помочь нам с ранеными. Иди поздоровайся с ней.

Взяв Ниобу за руку, Зибен подвел ее к Зусаи, но той стало явно не по себе под пронзительным взглядом надирки.

— Мне следовало предложить свою помощь раньше, — сказала Зусаи. — Простите меня.

— Помощь нам не нужна, — заявила Ниоба. — Поэт — искусный лекарь.

— Не сомневаюсь в этом. Но я тоже умею лечить раны.

— Она нам пригодится, — вставил Зибен.

— Не нужна она мне здесь.

Зибен удивился, но не подал виду и повернулся к Зусаи:

— Вам лучше переодеться, госпожа. Кровь испортит этот прекрасный шелк. Возвращайтесь к нам, когда бой начнется.

Зусаи склонила голову и вышла.

— Что это с тобой? — спросил Зибен Ниобу. — Ревнуешь, голубка?

— Я тебе не голубка, и вовсе я не ревную. Не понимаешь ты, что ли, зачем она явилась?

— Чтобы помочь — так она сказала.

— Тебе грозит большая опасность, поэт.

— От нее? Вот уж не думаю.

— Не только от нее, дуралей. Каждый надир знает историю о Глазах Альказарра, волшебных камнях. Талисман думает, что ты нашел их, и я тоже так думаю. Некоторые раненые вчера были при смерти, а сегодня вышли на стены.

— Чепуха. Просто они...

— Не лги мне! Я слышала, что сказал Талисман. Если, мол, камни у тебя, он их отберет, а если Друсс вступится, они убьют его. Отдай камни Талисману — тогда все будет хорошо.

Зибен сел на отчищенный добела стол.

— Не могу, любимая. Друсс дал обещание умирающему, а Друсс — это человек, который живет согласно своему слову. Понимаешь? Но и я тебе обещаю, что не оставлю камней у себя. Если мы останемся в живых, что сомнительно, я отвезу их в Гульготир, вылечу Друссова друга, а потом верну их Талисману.

— Он тебе не позволит. Потому он и подослал эту женщину — чтобы следила за тобой, как змея. Не исцеляй больше умирающих, поэт.

— Я должен. Волшебство для того и существует.

— Теперь не время быть слабым. Люди в бою всегда гибнут. Они ложатся в землю и питают ее. Ты понял? — Она заглянула в голубые глаза поэта, и ей стало ясно, что она не убедила его. — Глупец! Глупец! Хорошо, не давай им умирать. Но лечи не до конца, чтобы они не уходили отсюда. Слышишь?

— Слышу, Ниоба. Ты права. Я не могу допустить, чтобы Друсса убили из-за них. — Он с улыбкой запустил пальцы в ее темные волосы. — Я люблю тебя. Ты свет моих очей.

— А мне от тебя одно горе. Ты не воин и весь мягкий, как щенок. Такого любить нельзя.

— Но ты все-таки любишь, правда? — Он прижал ее к себе. — Ну, скажи.

— Нет.

— Ты еще сердишься на меня?

— Да.

— Тогда поцелуй меня, и гнев пройдет.

— Я не хочу, чтобы он проходил, — сказала она, вырываясь. За стеной пропел боевой рог.

— Снова начинается, — вздохнул Зибен.

Готирская пехота разделилась на три отряда человек по двести в каждом. Друсс присмотрелся — только два отряда несли с собой лестницы.

— Третий пойдет к воротам, — сказал он неизвестно кому.

Позади пехоты выстроились в две шеренги больше пятисот пеших улан — они стояли без копий, с саблями наголо. Забил барабан, и войско медленно двинулось вперед. Друсс почувствовал страх в людях рядом с собой.