Читать книгу "Когда проснется Марс - Вера Огнева"

– Моя смерть вам не поможет. Удар будет с орбиты, – девчонка будто читала его мысли. Может, так оно и было. У стен шевельнулись черные твари. Пока не двигались, но Луций знал, как быстро они умели передвигаться.

Большим пальцем он разблокировал распылитель. Вжал кнопку спуска, но костюм словно взбесился. Палец не двигался. Рука медленно согнулась и повернулась, целя распылителем Луцию в голову…

«Центурион, я пошевелиться не могу», – бросил кто-то.

Какая ошибка – идти в экзокостюмах к той, что управляет электроникой.

Дуло распылителя медленно ползло к голове.

– Энцо, – прохрипел Луций.

Стоявший рядом марсианин понял. Нажал подбородком кнопку на изнанке шлема, свернув его. Девчонка замерла, уставилась на Энцо, приоткрыв пухлый рот. Вся выцвела, побледнела так, словно увидела призрак, и костюм перестал сопротивляться.

Быстрей. Сейчас.

Луций прицелился, давил кнопку спуска, выпустив очередь. Достигнув Сорок Пятой, заряды резко свернули и обошли ее, как спутники по орбите. Не причинили вреда.

Кто-то выстрелил еще раз, снова мимо. Девчонка смотрела на Энцо.

Энцо не шевелился, на лбу и скулах блестели капли пота. Он не стрелял, опустил руку с распылителем.

– А знаешь, в чем прикол? – вдруг сказал, не отводя от имманес взгляда. – Как раз в предкрио я видел твою напарницу.

Забыв о Сорок Пятой, Луций обернулся и в упор посмотрел на Энцо. Тот улыбнулся.

Он у-лыб-нулся, мать его…

– Где? Как? – выдохнул Луций.

– Когда за трупными батарейками ходили. – Энцо говорил спокойно, будто о погоде. – Все это время она была у тебя под носом, прикинь?

Холод разлился по спине. Луцию хотелось орать. Бежать в Орбитальную. Свернуть марсианину шею за то, что не сказал раньше.

Он не успел проверить крио. Забыл про самое очевидное, идиот.

Сорок Пятая коснулась пояса. Их с Энцо фигуры вдруг замерцали, стали тускнеть и растворились в воздухе. Луций кинулся на девчонку, но руки прошли сквозь нее, как через голограмму. Не удержав равновесие, он с размаха шлепнулся на живот. Поднял взгляд на тварей у стен и расстрелял каждую в упор.

Они не сопротивлялись.

Что теперь? Он убьет Энцо, это уже решено, обязательно прикончит… Но позже.

– Найдите их, – рявкнул он. – Я в Орбитальную.

Когда-то мы были людьми

Холод. Тошнота. Боль.

Кто она? Где она?

В первый миг она не поняла. Вспомнила, только когда увидела рослого марсианина в легионерском костюме. Он целился в нее из распылителя и был так похож на умершего Энцо…

Это не мог быть он.

Или мог?

Малая огляделась. Посмотрела в ночное небо над головой, оперлась ладонью на парапет. Рядом темнела гладкая тень алада. Гребень связи чуть колыхался, как рыбий плавник.

Она на крыше, да. Корабль готов к вылету.

Активировать транспортацию Малая должна была в крайнем случае, и переместиться одна, чтобы остался дополнительный заряд. Но когда она увидела его, то просто потеряла голову.

– Кто ты? – спросила она, глядя на марсианина искоса. Смотреть прямо она не могла, было страшно и немного больно внутри. Странное ощущение, даже инферио не помнили такого, а они помнили сотни, тысячи лет из истории имманес.

Марсианину тоже было не по себе. Он покосился на пустой и темный алад.

– Ты меня не помнишь?

Дурацкая манера отвечать вопросом на вопрос.

– Я задала вопрос и жду ответа. Ты похож на моего друга, но он давно умер.

– Насколько давно? – очень знакомо сощурился марсианин.

Малая хотела ответить, но запнулась. По меркам имманес, по времени их пространственной складки, прошло не меньше года… Или больше? Сколько она отсутствовала здесь? Малая запуталась в некроднях.

– Не знаю, – ответила честно. – Я многое не помню.

Марсианин качнул распылителем.

– Меня зовут Энцо. – Он помолчал. – И ты все так же похожа на сахар.

Осознание накатило огненной волной. Смыло лекарственное спокойствие, подняло со дна все то дерьмо, которое Малая пыталась забыть.

Это он. Правда он.

Малая попыталась глубоко вдохнуть – просто чтобы голос не дрожал. Не получилось. Ей будто врезали под дых, грудь смяли, разорвали. Больно, так больно.

– Почему ты не нашел меня? – Она облизнула сухие губы. – Где… Где ты был все это время?

Он молчал. Целился из распылителя, о боги…

По щеке скатилась слеза. Малая стянула перчатку и размазала мокрую дорожку.

– Меня чуть не убили, ты знаешь?

Энцо кивнул. У губ залегли жесткие складки.

И он молчал. Чего он молчал?!

– Тебе что, все равно?..

– Нет! – рявкнул Энцо, тряхнув головой. – Меня в больницу сунули. Я как овощ был из-за ранения.

В больницу? Все это время…

Малая покачала головой.

– Тебя не было в документах. В сети. Я искала.

– Я без понятия, не спрашивай. – Энцо пожал плечом. – Помню только день, когда твои пауки палить начали.

Ее пауки… Он говорит про онагров? О, Юпитер, что же, он все это время находился под обстрелом?

Понимание окатило холодом. Энцо, получается, пережил бомбежку, спасся от инферио, которых… Которым помогала она. С радостью. С готовностью. Пыталась выбить любовь тех, кто в принципе любить не умеет.

Боги, какая же она мерзкая.

– И теперь ты пришел… – Малая кивнула на распылитель. – Ради этого, да?

Энцо молчал. И правда, что тут скажешь? Все и так понятно.

Малая опустилась на влажный парапет, свесила руки вдоль тела. Оно вдруг стало таким тяжелым. Сердце будто вынули, оставив открытую рану.

Зачем все это?

– Я столько тебя искала, – сказала она одними губами. Слова не проходили через застывший в горле ком. – Столько искала.

И все зря.

Она потупилась. Смотреть на Энцо не было сил. Драться больше не было сил. Сунула ладони между острых, затянутых в зеркальную ткань коленей. Пальцы дрожали. Ноги леденели. Инферио ожидали рядом, во тьме и сквозняке, но звать их уже было ни к чему.

Хватит.

Пусть стреляет.

Только бы в голову, чтобы наверняка.

* * *

Путь в допросную был очень знаком Бритве. Но обычно это она шла сзади, наставив на осужденного распылитель.

Теперь осужденной была она. Топала по измазанным засохшей кровью лестницам и пустым коридорам. «У них что, убираться некому?» – подумала и сама удивилась своей мысли. Откуда такая роскошь, как уборка? Орбитальной не хватало даже легионеров. На парне, который вел ее в допросную, живого места не было: что не синее, то перемазано медгелем и заклеено.