Читать книгу "Капитал. Полная квинтэссенция 3-х томов - Юлиан Борхардт"

Некоторые историки выразили свое удивление перед тем, что, хотя непосредственный производитель не собственник, а лишь владелец и весь его прибавочный труд de jure действительно принадлежит земельному собственнику, при этих условиях вообще может совершаться самостоятельное развитие имуществ и, говоря относительно, богатства у обязанных барщиной или крепостных. Между тем ясно, что при том примитивном и неразвитом состоянии, на котором покоится это общественное отношение, производство и соответствующий ему способ производства, традиции должны играть преобладающую роль. Ясно далее, что здесь, как и повсюду, господствующая часть общества заинтересована в том, чтобы санкционировать существующее как закон и те его ограничения, которые даны обычаем и традицией, фиксировать как законные ограничения. Это же – оставляя все другое в стороне – делается, впрочем, само собою, раз постоянное воспроизводство базиса существующего состояния, лежащего в его основе отношения, приобретает с течением времени урегулированную и упорядоченную форму; и эти регулярность и порядок сами суть необходимый момент всякого способа производства, раз ему предстоит приобрести общественную устойчивость и независимость от простого случая или произвола. Урегулированность и порядок являются именно формой общественного упрочения данного способа производства и потому его относительной эмансипации от просто случая и просто произвола.

2. Рента продуктами

Если прибавочный труд, выполняемый в форме барщинной повинности, видоизменяется в отдачу продуктов, то это, рассматривая дело с экономической точки зрения, ничего не изменяет в существе земельной ренты. Последняя, как раньше, так и теперь, есть единственная господствующая и нормальная форма прибавочной стоимости или прибавочного труда. Если рента продуктами представляет господствующую и наиболее развитую форму земельной ренты, то она все же постоянно в большей или меньшей мере сопровождается остатками предыдущей формы, т. е. барщинным трудом. Рента продуктами предполагает более высокий культурный уровень непосредственного производителя, следовательно, более высокую ступень развития его труда и общества вообще. При этом отношении непосредственный производитель более или менее располагает употреблением всего своего рабочего времени, хотя часть этого рабочего времени, первоначально почти вся избыточная часть его, по-прежнему даром принадлежит земельному собственнику, с той только разницей, что последний уже не получает его непосредственно в его собственной натуральной форме, а получает в натуральной форме его продукта. Труд производителя на самого себя и его труд на земельного собственника уже не отделяются осязательно во времени и пространстве. Эта рента продуктами в ее чистом виде, хотя ее обломки могут доходить до более развитых производственных отношений, по-прежнему предполагает натуральное хозяйство. Она предполагает далее соединение деревенской домашней промышленности с земледелием. При этой форме ренты рента продуктами, в которых воплощается прибавочный труд, может и не исчерпывать всего избыточного труда деревенской семьи. Напротив, производителю дается здесь, по сравнению с формой отработочной ренты, больший простор для того, чтобы приобрести время для избыточного труда, продукт которого принадлежит ему самому. Вместе с этой формой выступают также большие различия в экономическом положении отдельных непосредственных производителей. По крайней мере, имеется возможность для этого, а также та возможность, что этот непосредственный производитель приобретет средства для того, чтобы самому, в свою очередь, эксплуатировать чужой труд. Благодаря тому что эта форма, рента в продуктах, связана с определенным характером продукта и самого производства, благодаря необходимому при ней соединению сельского хозяйства и домашней промышленности, благодаря тому что при ней крестьянская семья приобретает почти совершенно самодовлеющий характер вследствие своей независимости от рынка, от изменений производства и от исторического движения стоящей вне ее части общества, коротко говоря, благодаря характеру натурального хозяйства вообще, эта форма как нельзя более пригодна для того, чтобы послужить базисом застойных состояний общества, как это мы наблюдаем, например, в Азии.

3. Денежная рента

Из простого изменения формы ренты в продуктах возникает денежная рента. Вместо продукта непосредственному производителю приходится здесь уплачивать собственнику земли цену продукта. Следовательно, уже недостаточно получить избыток продукта в натуральной форме последнего; избыток необходимо превратить в денежную форму. Часть продукта должна теперь быть продана, а следовательно, и произведена на продажу. Следовательно, характер всего способа производства более или менее изменяется. Он утрачивает свою независимость, свою отрешенность от связи с обществом. Превращение ренты продуктами в денежную ренту предполагает уже сравнительно значительное развитие торговли, городской промышленности, товарного производства вообще, а вместе с тем и денежного обращения. Оно предполагает далее рыночную цену продуктов и что они продаются более или менее близко к своей стоимости, чего может и не быть при прежних формах. На востоке Европы мы могли бы еще отчасти собственными глазами наблюдать процесс этого превращения.

Денежная рента как превращенная форма ренты в продуктах есть, однако, последняя форма и в то же время форма разложения того рода земельной ренты, который мы рассматривали до настоящего времени, именно земельной ренты как нормальной формы прибавочной стоимости.

В своем дальнейшем развитии денежная рента необходимо приводит – оставляя в стороне промежуточные формы, как, например, форму мелкокрестьянских арендаторов, – или к превращению земли в свободную крестьянскую собственность, или к форме капиталистического способа производства, к ренте, уплачиваемой капиталистическим арендатором.

При денежной ренте традиционное обычно-правовое отношение между зависимым непосредственным производителем, владеющим частью земли и обрабатывающим ее, и между земельным собственником необходимо превращается в договорное, определяемое точными нормами положительного закона, чисто денежное отношение. Поэтому возделыватель-владелец фактически становится простым арендатором. Это превращение, при наличности прочих благоприятных общих отношений производства, с одной стороны, используется для того, чтобы постепенно экспроприировать старых крестьян-владельцев и заменять их капиталистическим арендатором; с другой стороны, оно ведет к тому, что прежний владелец выкупает свое обязательство уплачивать ренту и превращается в независимого крестьянина, с полной собственностью на возделываемую им землю. Далее, превращение натуральной ренты в денежную ренту не только необходимо сопровождается, но даже антиципируется (предвосхищается) образованием класса неимущих и нанимающихся за деньги батраков. Поэтому в период возникновения этого нового класса, когда он выступает еще лишь спорадически, у обязанных к платежу ренты крестьян, находящихся в лучшем положении, необходимо развивается обыкновение эксплуатировать сельских наемных рабочих за собственный счет – совершенно так же, как уже в эпоху феодализма более состоятельные зависимые крестьяне, в свою очередь, держали вассалов. Таким образом, для них постепенно развивается возможность собрать известное состояние и самим превратиться в будущем в капиталистов. Так, даже среди старых владельцев земли, которые работают сами, возникает питомник капиталистических арендаторов, развитие которых обусловливается общим развитием капиталистического производства вне деревни и которые расцветают с особенной быстротой, если на помощь им приходят, как в XVI в. в Англии, особо благоприятные обстоятельства, подобно тогдашнему прогрессивному обесценению денег, обогащавшему их, при обычных для того времени долгосрочных арендных договорах, за счет земельных собственников.