Читать книгу "Черная башня - Наталья Павлищева"

— В колосьях ржи не видны пораженные спорыньей зерна, они попадают в муку и вызывают антониев огонь. Нужно кушать белый хлеб, притом хорошо пропеченный.

Из толпы горожан, перед которой выступал брат Козимо, выкрикнули:

— Где простым людям взять денег на пшеничный хлеб? Эта роскошь для богатеньких.

Его поддержали:

— Вы-то выживете…

— Богачи всегда выживают…

Лоренцо поднял руки вверх, стараясь перекричать возбужденную толпу:

— Богатые подумают о себе сами, а вам мы раздаем белый хлеб. Но печь его пока будут наши люди, чтобы его снова не заразили.

Медичи никогда не требовали денег за то, что раздавали или дарили. Ни у кого не повернулся язык возразить, но люди возмущались:

— Найти виновных!

— Кто отравил хлеб спорыньей?!

— Казнить!

— Тихо! Не поднимайте бучу. Если это не случайно, то виновных найдем и накажем. А сейчас разойдитесь по домам и соберите весь несъеденный хлеб, чтобы им не заразился кто-то еще. Белого хлеба хватит всем, кто не сможет купить его сам. Всех, кто способен помочь, прошу сделать это. Нужно собрать прежний хлеб, помочь испечь новый и раздать без скандалов. Не запасайтесь, на всех хватит. И хорошенько пропекайте даже этот хлеб.

Когда Лоренцо, убедив толпу не паниковать и разойтись, вернулся в дом, Козимо изумленно развел руками:

— Из тебя вышел блестящий трибун. Умеешь убеждать толпу.

Немного погодя Козимо пришло сообщение от Ринальдо Альбицци, оно было насмешливым: «Курочка по-прежнему несет яйца».

— Лоренцо, как продвигается расследование об отравлении?

Они решили, что расследование будет тайным, ведь подозрения страшные, а обвинения могли обернуться большой трагедией. Потому Лоренцо взялся за это дело сам.

— У нас есть серьезные подозрения, но доказать ничего не сможем. О спорынье в муке могли не знать. Кроме того, Лука…

И снова младший Альбицци самим своим существованием спасал жизнь.

— Хорошо, прекрати расследование. Я все понял.

— Как поступишь?

Ответ Козимо был жестким:

— Разорю!

А Ринальдо он написал:

«Курочка обречена нести яйца в чужом курятнике вечно».

Началась настоящая чистка Флоренции. Если в прошлом году, вернувшись, Медичи добились изгнания Альбицци и его сторонников с не таким уж большим залогом — Ринальдо, например, заплатил всего 4000 флоринов (против 20 000 выплаченных самим Козимо два года назад), другие вообще по тысяче, — то теперь партию Альбицци вышвыривали из Флоренции безжалостно.

За каждого брошенного в тюрьму своего сторонника Медичи отправили туда двоих противников. За каждого своего изгнанника вышвырнули двух врагов. На укоры, что так можно уничтожить всех граждан города, Козимо ответил, что лучше оставить город без граждан, чем потерять его совсем, а новых можно получить сколько угодно, во Флоренции для этого достаточно пурпурного сукна.

Но это была вершина айсберга, куда больше враги Медичи пострадали от закулисных действий его банка. Ринальдо Альбицци с неудовольствием заметил, что большинство неаполитанских банков, явно не желая портить отношения с Медичи и будучи завязанными на его банк, с неохотой дают кредиты и вообще стараются увильнуть от обслуживания неугодного Флоренции клиента. А потом его посетил неприметный человек и убедительно предостерег от резких действий против Флоренции и Медичи, иначе ему будет предъявлено обвинение в измене и от Неаполя потребуют выдачи.

Просто Ринальдо, не обладая терпением Козимо, не воспользовался его опытом и не стал изображать послушного гражданина, безвинно пострадавшего от произвола врагов. К тому же он не имел столько средств и возможностей, как Медичи, а сам Козимо еще до своего триумфального возвращения предпринял необходимые меры, чтобы противнику не удалось вывести богатство из города. Медичи извлек урок из событий, Альбицци — нет.

Понимая, что враги сделают ставку на Милан, с которым у Флоренции всегда были трудные отношения, сам Козимо туда и направил главные дипломатические усилия.

Благовещенье 1435 года во Флоренции выдалось холодным, но это не остановило никого. 25 марта весь город был на площади перед Санта-Мария дель Фьоре. Великолепный собор венчал еще более великолепный купол! И сам папа Евгений приехал освящать собор в такой большой праздник.

Свершилась мечта стольких поколений!

Внешне казалось, что Козимо Медичи лишь присутствует на церемонии, находясь мыслями далеко-далеко. Наверное, так и было, он вспоминал отца, свои детские и юношеские мечты, то, с какими трудностями пришлось столкнуться, что пережить. Лоренцо видел, что только привычка не выпускать чувства наружу ни в каком виде помогает Козимо не расплакаться. Это по праву был его день. Брунеллески и его, потому что без Медичи не было бы и беспокойного Филиппо Брунеллески, он умудрился бы с кем-то рассориться окончательно и уехать из Флоренции, как не раз грозил сделать. Но Козимо уговаривал великого архитектора, убеждал, что-то сулил, что-то заказывал, и тот оставался.

И, конечно, их связывал купол собора. Неудача одного была бы гибелью другого. У них получилось — у каждого по-своему. И купол получился. Дело не в блестящих инженерных решениях, а в самом полете человеческой мысли и мечте. Если мечтать всей душой, мечта обязательно сбудется, даже если это самый большой купол, про который говорили, что он невозможен.

Умер Никколо Никколи.

Будучи обиженным на друзей за то, что не встали на защиту во время беды, Козимо со временем сумел простить всех, они снова встречались, обсуждали, спорили, снова случались стычки между единомышленниками просто потому, что у каждого свой нелегкий нрав. Но у них было главное объединяющее — любовь к античности, к Великому Риму и желание возродить это былое величие духа.

По завещанию Козимо получил большую часть библиотеки Никколи. Это был роскошный подарок, хотя оказалось, что на наследство готовы наложить лапу ростовщики. Никколи умудрился наделать долгов помимо банка Медичи. Козимо, не задумываясь, все оплатил, а книги решил распределить по библиотекам, ведь Никколи всегда мечтал, чтобы они стали доступными для всех. Но сначала нужно посадить десятки переписчиков, чтобы скопировали драгоценные фолианты.

Кроме того, Козимо получил и последнее письмо от старого друга. Принесла его Контессина.

«Если вы читаете это послание, значит, я покинул бренный мир, переселившись в лучший (надеюсь, что в лучший).

Я оставляю все вам, мой дорогой друг, не только потому, что знаю наверняка, что вы с умом распорядитесь книгами, но и потому, что они изначально не мои, а ваши.

Почему-то мне кажется, что синьор Джованни де Медичи не стал раскрывать вам тайны, это его право, потому и я молчу. Но теперь, когда меня уже нет на свете, вы должны знать…»