Читать книгу "Лев Святого Марка. Варфоломеевская ночь - Джордж Альфред Генти"

По ту сторону Луары перед герцогом находился сильный неприятель, и потому он повернул на юго-запад, послав нескольких вестников к Колиньи, с назначением нового пункта соединения. Через несколько дней армия была уже всего на расстоянии одного дня пути от Лиможа, и этот поход в пятьсот миль через неприятельскую землю принадлежит к самым замечательным в военной истории.

Вечером того же дня адмирал, армия которого уже была в Лиможе, приехал со свитой в лагерь. Но он застал герцога на смертном одре и уже в беспамятстве. Утром герцог скончался от лихорадки, оставив командование армией графу Мансфельду, и в тот же день армии соединились.

Армия герцога Анжуйского, зорко следившего за Колиньи, была сильнее соединенных армий гугенотов, состоявших из двадцати пяти тысяч человек, в то время как к герцогу еще недавно пришли на помощь пять тысяч папских войск и двенадцать конных сотен флорентийцев. Однако часть его войска, стоявшая под начальством генерала Строцци у ла-Рош-Абейль, потерпела поражение от гугенотов: четыреста человек были убиты, и многие, в числе их и сам генерал Строцци, попали в плен.

Тогда двор, нуждавшийся в отсрочке, вступил снова в переговоры с адмиралом, и гугеноты, вообще склонные к миру, задержали военные действия на целый месяц.

После взятия ла-Шарите немецкие войска прошли всего в нескольких милях от замка де-Ландр, и Филипп воспользовался этим случаем, чтобы съездить туда. Клара встретила его с большой радостью.

– Мы очень мало знали о том, что происходило за стенами замка, сэр Флетчер, – сказала графиня де Ландр после первых приветствий, – хотя слухов доходило к нам очень много. То говорили, что армия герцога разбита наголову королевскими войсками, то оказывалось, что она еще идет вперед, но ей грозит опасность быть разбитой, – так что мы под конец уже ничему не верили. Но мы были поражены, узнав, что сильный немецкий отряд перешел Луару вброд и осадил ла-Шарите в то время, как войско находилось еще на другом берегу. Нам говорили, что в ла-Шарите оставлен сильный гарнизон.

– Это верно, графиня, – ответил Филипп. – Захват этого города даст нам возможность в любое время перейти Луару. К тому же в городе находится много гугенотов, и потому его легко защищать от королевских войск.

– Это хорошая весть для гугенотов нашей местности, – сказала графиня. – До сих пор для нас существовал только выбор между смертью в наших домах и бегством в леса, где мы также не были бы в безопасности. Теперь ла-Шарите сделается здесь тем же, чем является Ла-Рошель на западе.

Графиня и Клара передали Филиппу письма к графам де Ландру и де Валькуру, которых Филипп должен был встретить в армии Колиньи.

– Я послала уже гонца в нашу армию в тот же день, когда вы уехали от нас, но не знаю, доехал ли он благополучно; ответа я не получила.

Когда адмирал Колиньи приехал в лагерь герцога Цвайбрюкенского, граф де Валькур находился в его свите. Филипп встретил его перед палаткой герцога.

– А, сэр Флетчер! Очень рад вас видеть! – воскликнул граф. – Благополучно возвратились? Принц Наваррский часто вспоминал вас.

– Позвольте передать вам, граф, письмо, которое я имел честь получить из рук вашей дочери, – сказал Филипп.

Граф быстро отступил на шаг.

– Как! От моей дочери? Возможно ли это, сударь? Давно ли вы видели ее? – воскликнул граф в изумлении.

– Около трех недель тому назад…

– Слава Богу! – произнес с облегчением граф, сняв шляпу и поднимая глаза к небу. – Бог был милостив ко мне, но эта милость превосходит все мои ожидания. Уже два месяца я оплакиваю мою дочь как мертвую. Один из моих слуг принес мне известие, что она была в лесу на молитве гугенотов, которые все были убиты чернью ла-Шатра, а мой замок сожжен и разрушен.

– Ваша дочь спаслась, граф, и находится в замке графини де Ландр.

Не успел граф прочитать письма, как бросился обнимать Филиппа.

– Так это вы спасли мою дочь, мое единственное дитя! – воскликнул он. – Я уже думал, что мне остается в жизни исполнить только свой долг перед Богом и Его делом и потом умереть. А теперь!.. Клара жива!.. Позвольте дочитать письмо… Я хочу побыть один и поблагодарить Бога за его великое милосердие.

Через полчаса граф вышел из палатки и позвал Филиппа.

– Теперь расскажите мне, пожалуйста, все, – сказал он. – Она пишет, что я от вас узнаю все подробности.

Филипп рассказал все, начиная от ссоры с двумя дворянами в гостинице и до той минуты, когда Клара вошла в замок графини де Ландр.

– Рука Господня привела вас в лес, – сказал граф. – Молодой принц говорил, что у вас наверное будут приключения, которые вы должны будете рассказать ему; не ожидал я, что одно из них будет так близко касаться меня… Да, Кларе лучше всего остаться там, пока я не найду возможность привезти ее в Ла-Рошель, единственное место, где она будет в совершенной безопасности.

Франсуа де Лаваля не было в армии Колиньи; он остался с принцем близ Ла-Рошели. Тем с большей радостью встретил Филипп графа де Ла Ну, которого возвратили из плена в обмен на важного королевского офицера.

– А вы все отличаетесь, сэр Филипп, как я слышал от адмирала и от де Валькура. Вас с моим кузеном и в рыцари уж посвятили. Честное слово, я не берусь сказать, чего вы достигнете, если будете так продолжать. Я горжусь вами как моим, хотя и дальним, родственником.

Двор не имел серьезных намерений делать какие-либо уступки гугенотам. Через месяц переговоры прекратились и гугеноты начали военные действия. Они взяли две или три мощные крепости, а на юг был отправлен отряд под начальством графа Монтгомери, который, соединившись с армией виконтов, выгнал королевские войска из Беарна, владений королевы Наваррской.

Между вождями гугенотов состоялся военный совет. Адмирал предлагал идти на север и осадить Сомюр, который открыл бы им путь через нижнюю Луару на север Франции, как взятие ла-Шарите открыло им дорогу на запад. Но большинство вождей предпочитало осадить Пуатье, один из богатейших и важнейших городов Франции. К несчастью, их мнение одержало верх, и Пуатье, начальником которого был граф де Люд, был осажден. Но раньше прибытия туда гугенотского войска в город поспешил герцог Генрих Гиз со своим братом герцогом Майенским и многими дворянами и организовал там отчаянную защиту. Все штурмы гугенотов были отбиты с огромными потерями. Затем осажденные сделали плотину поперек реки, поднявшиеся воды которой затопили лагерь гугенотов; в довершение несчастья потери их сильно увеличились от разных болезней и вылазок осажденных. Прошло семь недель; герцог Анжуйский осадил ла-Шарите, и адмирал, бросив осаду Пуатье, стоившую ему двух тысяч человек, поспешил туда на помощь.

Неудача при Пуатье служила до известной степени противовесом такой же неудаче семи тысяч католиков при ла-Шарите: и здесь город четыре недели с успехом отбивал все штурмы, так что наконец осаждавшие были принуждены отступить… Между тем избиение гугенотов продолжалось и в Париже и в других городах. В Орлеане в один день было казнено двести восемьдесят человек. Парижский парламент опозорил себя, заочно приговорив адмирала за измену к казни через повешение, назначив при этом пятнадцать тысяч крон тому, кто убьет его.