Читать книгу "Австро-Венгрия. Судьба империи - Ярослав Шимов"

С высоты всегда ветреной Княжьей горы центр Львова предстает полотном утонченной барочной красоты. Главные крыши, купола, маковки, луковки, башенки, флюгеры появились в большинстве своем в польскую и благополучно пережили австрийскую и все последующие эпохи, хотя, конечно, все многократно перестраивалось, переделывалось, перекрашивалось, реконструировалось, реставрировалось. Над этими соборами, монастырями, колокольнями, каменицами[87] работали, не жалея сил и таланта, итальянские, немецкие, австрийские, польские, русинские, армянские, венгерские архитекторы, скульпторы, художники, каменотесы. Расстояние делает невидимым швы времени; издалека не заметишь ни безвкусных новоделов, ни обшарпанных фасадов, ни обветшавших стен, ни провалов на месте целых кубиков зданий. Петр Вайль, побывавший во Львове десятилетие назад, поставил городу “пятерку” за мифологию и “тройку” за архитектуру: мало архитектуру иметь, за ней нужно уметь присматривать. Это справедливо, поскольку Львов, увы, не минула участь советского недофинансированного областного центра. Быть может, такова уж его историческая судьба: ведь Львов, в какую страну ни попадал, неизменно становился городом не из последних, но первым и главным все-таки никогда не был, если не считать краткого мига западноукраинской независимости в конце 1918 года да совсем уж далекой княжеской поры.

Первым проектом Габсбургов в Лемберге стало начало в 1773 году демонтажа утратившего оборонное значение королевского замка на холме. Вскоре в городе стала выходить франкоязычная газета Gazette de Leopoli (журналисты продержались год). Потом Лембергу вышло дурное предзнаменование: удар молнии сбросил с башни Корнякта, звонницы храма Успения Пресвятой Богородицы, самый большой в Галиции колокол. Спешно отлили новый, назвали его Кирило. Еще через несколько лет в столицу своей восточной земли пожаловал монарх. Этот визит Иосифа II обогатил городские хроники комичным эпизодом: императорская карета завязла в грязи на площади Рынок, в ту пору оснащенной лишь широкими деревянными тротуарами. В наследство от Ягеллонов и Веттинов[88] Габсбургам достался гордый, но неприбранный край: много соборов, много монахов, много традиций и шляхетской спеси, но еще больше неустроенности и голытьбы.

Главный павильон земской выставки. Фото 1894 года.

Галиция во времена Австро-Венгрии оставалась восточной окраиной не только в представлении рафинированных австрийских господ офицеров, героев романа Йозефа Рота. В работе львовского экономиста и инженера Станислава Шчепановского “Галицкая беда в цифрах” (1888 год) указывалось: уровень потребления жителей провинции был вдвое меньше европейского, а производительность труда составляла 25 %. Из Лемберга габсбургские наместники управляли слаборазвитой провинцией, социальная структура которой напоминала бедные области Венгрии. Основу экономики составляло сельское хозяйство. Торговлю и ремесла контролировали в основном зажиточные евреи, которых за это недолюбливали, но без услуг и финансов которых не могли обойтись. Промышленность развивалась медленно. Нефтяные месторождения Дрогобыча (в начале XX века они давали 5 % мировой добычи нефти) разрабатывались неспешно; концессию предоставили британской и французской компаниям. В 1877 году по европейской и австро-венгерской моде в Лемберге впервые организовали земскую промышленную выставку. Иван Крипякевич написал о ней с честной беспощадностью: Така бiдненька була ця виставка. Но задачу экономического развития перед своими подданными Габсбурги ставили ясно. Символ этого целеполагания – изображающая прогресс скульптурная группа “Бережливость” под куполом здания бывшей Галицькой ощадной каси (теперь Музей этнографии и художественного промысла).

Над этим всем возвышались польские шляхтичи, не менее кичливые, гордые и велеречивые, чем их венгерские собратья. Как раз польских дворян-землевладельцев, а вовсе не императора и не его чиновников, считали главными социальными недругами русинские крестьяне и разночинцы. Это ярко проявилось во время “галицкой резни” 1846 года, когда польское шляхетское восстание подавили не столько австрийские войска, сколько местные крестьяне, которые яростно грабили помещичьи усадьбы и убивали шляхтичей целыми семьями. Польско-украинские противоречия, продлившиеся в этих краях до послевоенных сталинских переселений, как это часто бывает, сочетали в себе черты национального и социального конфликтов. О жертвах этого противостояния напоминают два монументальных некрополя на Лычаковском кладбище. В одном похоронены бойцы армии Западноукраинской Народной республики, защищавшие в 1918–1919 годах новорожденную национальную независимость, в другом – “польские орлята”, молодые ополченцы, сражавшиеся по другую сторону линии фронта, которая проходила иногда прямо по городским улицам.

Русинское национальное движение в Галиции никогда не было однородным. В его рамках сформировались разные направления: собственно русинское, лояльное к Габсбургам и противостоявшее галицийским полякам; москвофильское, ориентированное на Россию; полонофильское, представленное в середине XIX столетия обществом Руськи собор и постепенно пришедшее в упадок. Лоялисты в 1870–1880-е годы раскололись на два течения – старорусинское и народовецкое (или украинское). Его представители резко отрицательно относились к главной идеологеме москвофилов, провозглашавших русинов частью русского народа. Чем жестче оказывалась политика властей России по отношению к украинскому движению (указ Александра II в 1876 году резко ограничил использование “малорусского наречия” в Российской империи), тем сильнее смещался центр этого движения в более либеральную габсбургскую Галицию. В 1890 году возникла Украинская радикальная партия, среди основателей которой числился классик украинской литературы Иван Франко. Пять лет спустя один из активистов этой партии, Юлиан Бачинский, издал работу Украïна irredenta, “Неосвобожденная Украина”, в которой впервые открыто выдвинул идею “политической независимости украинского народа”. Работа Бачинского (кстати, считавшего себя марксистом) оценивается многими современными украинскими историками как “один из кирпичиков, положенных в основу государственного строительства”. В 1900 году в Лемберге вышла брошюра русского подданного Николая Михновского Самостійна Украïна, в которой выдвигалась радикальная программа создания “одной, единой, неделимой, свободной, самостоятельной Украины от Карпат до Кавказа”.