Читать книгу "Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город - Джордж Манро"

Помимо уже рассмотренных мер власти мало делали для того, чтобы создать источники кредитования или поощрить рост капиталовложений в коммерцию. Коммерческий банк организовали по настоянию купечества, а Императорский ссудный банк – по инициативе Екатерины, но в целом государство не проводило сколько-нибудь последовательной политики, благодаря которой купцы получали бы доступ к денежным средствам. Впрочем, от случая к случаю правительство откликалось на личные прошения и жаловало купцам монополии или суммы на начальные основные расходы. В 1763 г. государство выделило фонды на восстановление сгоревшего здания рынка на 5-й линии Васильевского острова. Это бедствие затронуло почти сотню купцов, которые вызвались через десять лет выплатить серебром беспроцентное казенное пожалование в размере 80 тыс. медных рублей. Их план был одобрен Сенатом и позволил купцам быстро восстановить торговые помещения[557]. Если речь зашла об удачных начинаниях, то отметим, что информация о коммерческой деятельности была в целом поставлена хорошо. Как указывалось ранее, газеты регулярно публиковали объявления и новости о прибытии торговых караванов из внутренних областей.

Коммерческим предприятиям города не хватало устойчивости. Не многие из них пережили одно поколение владельцев, а тем более два. Часто сыновей не интересовало сохранение отцовского дела, и его продавали. Вдовы продолжали держать лавки своих мужей, но лишь затем, чтобы они были проданы после их собственной смерти. А так как многие коммерческие предприятия были невелики и торговали ограниченным набором товаров, то свернуть операции, если того желали наследники, было нетрудно.

Ещё одна красноречивая характеристика уровня развития торговли состояла в том, что русские купцы не пользовались уважением в обществе. Сами русские часто говорили о нечестности своих купцов. Две из трёх вероятных причин знаменитого пожара на пеньковом складе в 1780 г., как докладывал граф А.Р. Воронцов по результатам своего расследования, бросали подозрение на купцов. Согласно одной версии, некий купец, имевший множество долгов, пытался спастись от кредиторов и хотел всех их сжечь. По другой, какой-то купец-подрядчик задумал таким способом скрыть свои злоупотребления[558]. Воронцов слышал об этом от купцов, потерявших товар в огне.

Иностранные купцы, имевшие дело с пеньковыми складами, постоянно жаловались в Коммерц-коллегию на то, что русские купцы их обвешивают или продают один сорт товара под видом другого. Иностранные путешественники тоже были невысокого мнения о русских купцах. Да и сами русские были вполне согласны со стереотипом, выведенным в комической опере Матинского. Наконец, Александр Радищев в своем «Путешествии из Петербурга в Москву» клеймил русских купцов за плутовство – с этим их пороком Радищев как начальник Санкт-Петербургской таможни был слишком хорошо знаком[559].

Общий вывод состоит в том, что коммерческая деятельность в Петербурге в последней трети XVIII в., при всём своём громадном объёме, оставалась на гораздо более низком технологическом уровне, чем в главных западноевропейских морских портах. Русские купцы ещё были неспособны в полной мере использовать современные достижения банковского и финансового дела и бухгалтерии, если только они не принадлежали к очень узкому кругу тех, кому размах операций позволял держать счета в Амстердаме или в каком-нибудь другом, не столь крупном иностранном центре торговли[560]. Не отличались они и особенной опытностью. Но зато Санкт-Петербург опережал все другие русские города по объёму торговли, и к моменту смерти Екатерины он один осуществлял половину объёма российской морской торговли[561]. Вопреки технической отсталости, коммерция явно выросла в количественном отношении. Это произошло благодаря тому, что при Екатерине были осуществлены на практике те возможности расширения торговли, которые просматривались в потенциале ещё в начале её царствования.

Глава 7

«Трудолюбие и способы к пропитанию…»: промышленность

В большинстве исторических работ, рассматривающих Санкт-Петербург в качестве крупного промышленного центра, подробно исследуется период с начала XIX в., потому что именно после 1800 г. в России стали появляться современные индустриальные предприятия[562]. При этом историки согласны в том, что в Петербурге XVIII в. уже существовала промышленная активность, однако не могут прийти к единому мнению относительно её масштабов. Ещё менее ясен вопрос о том, можно ли каким-либо образом связать развитие промышленной деятельности в Петербурге с наступлением британской промышленной революции[563]. Эти затруднения отчасти вызваны недостаточной четкостью терминов. В XVIII в. промышленное производство осуществлялось тремя видами предприятий: заводами, фабриками и мануфактурами. Спор о том, каково точное значение каждого из этих терминов и какого рода деятельность он подразумевает, начался ещё в XVIII в. и продолжается до сих пор[564].