Читать книгу "Золотой день - Яна Темиз"

Или особый вкус домашней баклавы. Покупать готовую – вот еще! Разве это настоящая баклава? У нее и вкуса-то нет! Вот моя бабушка делала…

– Вот ведь как: думали, на байрам будем делать, а вот для чего пришлось, – первой не выдержала Селин. До этого они, не сговариваясь, обходили волновавшую их всех тему, видимо считая неприличным набрасываться на нее сразу, как голодные гости нарочито медленно приступают к долгожданному угощению.

Они раскатывали длинными деревянными скалками тончайшие листы теста, такие, что просвечивали, когда их поднимали, и казались не толще бумаги. Их будет тридцать или тридцать пять, их слой за слоем осторожно укладывают в глубокий противень, пересыпая толчеными орехами, прорезают, чтобы придать форму, потом запекают, потом заливают сладким сиропом – и получается знаменитая турецкая баклава, которую обычно подают по праздникам, а не на поминках.

Ее редко делают в одиночку. Не потому, чтобы это было слишком трудно, просто тоскливо, все равно что в одиночку катать шары на бильярде. Они, как правило, готовили баклаву вчетвером: три соседки и всегда готовая всем помочь и все умеющая София. На этот раз их было трое, но они решили не изменять план и, поскольку все необходимое было уже закуплено, сделать эту баклаву – как будто для Семры.

Ну и что, что не принято? Какая, в сущности, разница, что подают на поминках? Специальную халву из манной крупы они тоже сделают, это не так сложно, но пусть будет и баклава.

– Ты туда и приходи, – сказала София, когда Айше позвонила ей, – там и поговорим. Или на обратном пути?

– Да нет, ничего секретного, все и так всё это обсуждают. Я тогда и Селин с Эминэ поспрашиваю. Ты, кстати, не знаешь, Семра никогда не боялась лифтов?

– Лифтов?.. Ты хочешь сказать, она предчувствовала?..

– Вовсе нет! Правильно Кемаль говорил, что все за эту мысль уцепятся! Даже ты! Я сама лифты не очень люблю, но именно поэтому я с ними осторожна, понимаешь? Если ты чего-то боишься, то не будешь без причины в это соваться, правильно?

– Правильно, – согласилась София, – только я что-то не припомню… или это я внимания не обращала? Я тебе про другое скажу, я тогда не стала, когда к тебе приходила. Понимаешь, это выглядело бы… как донос, что ли. Я же и так наговорила – чтобы себя оправдать. Если бы я еще при этом кого-нибудь обвинила – ты понимаешь? А теперь, наверно, придется сказать, хотя и некрасиво это, и о мертвых вроде нельзя…

– Ты о Семре? – напряглась Айше. – Что такое?

– Не по телефону. Приходи, поговорим.

Но пока поговорить не удавалось.

София и Селин неутомимо раскатывали тесто, Эминэ время от времени забирала у них накрученные на скалку готовые листы, укладывала их в форму и пересыпала орехами, они обсуждали составляющие сиропа, среди которых почему-то упоминались листья герани. Айше всегда ненавидела их запах, и возможность использовать их в пищу казалась ей отвратительной. Она с нетерпением ждала, когда же они заговорят о том единственном, что ее интересует.

Их ведь тоже интересует только это, зачем они притворяются?

Наконец реплика Селин позволила им приступить, словно они выжидали, когда она будет произнесена.

– А что полиция думает? Не может быть столько несчастных случаев среди нашей компании, просто не может!

– Они пока ищут. Не исключено, что это совпадения.

– Совпадения?! Да вы сами не верите в то, что говорите, дорогая Айше! Сколько же может быть совпадений? Сначала Лили…

– Джан точно все нагадала: и Гюзель про воду, и Лили…

– Но про Семру-то она ничего не говорила!

– Она не успела, потому что браслет пропал. А мне она точно сказала: около тебя случится несчастье, но не с твоей семьей, помните?

– Это ты сейчас придумала!

– Ничего я не придумала! И вообще, подозрительно все это! Семра в тот день ничего не ела, как будто чувствовала…

– Что она могла чувствовать, если отравилась не она, а Лили?!

– А может быть, Лили отравили по ошибке, а хотели убить как раз Семру. И добрались вот до нее!

Селин замолчала и принялась с каким-то ожесточением раскатывать очередной лист теста.

– А зачем она могла пойти на седьмой этаж, как вы думаете? – осторожней, Айше, не спугни их прямыми вопросами. Это не должно быть похоже на официальный допрос – просто разговор подружек, собравшихся для того, чтобы приготовить баклаву. Жаль, что она не умеет обращаться с этими длинными скалками: если бы она участвовала в процессе, то стала бы одной из них, своей, а не человеком со стороны, вдобавок связанным с полицией.

Впрочем, ее вопрос восприняли как должное. Они как будто признавали за ней право задавать вопросы – как в кино или романе, где следствие ведет не полиция, а заинтересованный дилетант. Желательно дилетантка. А как же: мы, женщины, умнее, мы сами во всем разберемся! Вот сейчас Айше возьмется за расследование, мы ответим на ее вопросы – и преподнесем вам истину на тарелочке, как порцию баклавы.

– Да нас уже спрашивали! Может, хотела посмотреть, как антенну делают? Хотя тогда их никого там не было, все на крыше были.

– Откуда ты знаешь, где они были?

– Так один из них зачем-то вниз спустился, на первый этаж, и услышал, как она упала. Он крик поднял – не понял, в чем дело, думал, они что-нибудь уронили. Он заглянул в шахту, стал на крышу кричать, мол, что у вас там творится… тут я выглянула, а он как раз ее нашел. Я спустилась… ох, вспоминать не хочется! Потом они все набежали, стали в скорую звонить, в полицию… словом, работали они до этого на крыше.

– А как он открыл дверь лифта на первом этаже? – кажется, Кемаль говорил, что если бы не жвачка, то Семра не смогла бы открыть дверь при отключенном лифте.

– Не знаю, – отмахнулась Селин, – может, она у них специально открыта была? Они же работали, делали что-то. Нас предупредили, чтоб лифтом не пользовались и что электричество они ненадолго отключать будут. Когда я спустилась, там открыто было.

Предупредили? Тем более странно, что женщина, знающая о неработающем лифте и вообще старающаяся держаться от него подальше, вдруг решает им воспользоваться. А залепить дверь жвачкой рабочие вполне могли – почему нет? Может быть, им нужно было иногда открывать эти двери, и они придумали как? И теперь они, разумеется, ни за что не признаются в этом.

– Не понимаю, что ее понесло на седьмой! – Эминэ посыпала толченые орехи на только что положенный в форму лист и, приблизив лицо к противню, оценила свою работу. Наверно, плохо видит, а очков не носит. – И ладно на седьмой, но в лифт-то зачем?! С седьмого на пятый ехать? Или куда? Она и лифтами-то не пользовалась никогда, вроде как спорт это у нее был – по лестнице ходить.

– Никакой не спорт! – сказала Селин. – Она просто лифтов всю жизнь боялась, предчувствовала прямо! Господи, вот ужас-то! Как вспомню!..