Читать книгу "Тихая Виледь - Николай Редькин"

Вот и Марина Цветаева признавалась в том, что она так любит старую жизнь, что готова стать крепостной у Ноздрёва, потому что у него весело, потому что у него есть собаки и шарманка.

Если смотреть на «поэзию прозы» Пастернака и Редькина глазами А. Н. Скрябина, мыслившего цвето-музыкально, то видишь Россию Пастернака в Богородичных сине-голубовато-лиловых тонах, а Россию Редькина – в белых и зелёных. В тонах Чистоты и Творчества.

Россия Пастернака – Москва и Урал.

Россия Редькина – Русский Север, Поморье.

У Пастернака две главные героини – Тоня Громеко (Живаго) и Лара Гишар (Антипова). Они так самобытны, нежны, женственны, трагичны, что, даже меняя имена, остаются собой – юными, прекрасными, подставляющими грудь всем ветрам Рока.

У Пастернака есть изумительное сравнение, когда он уподобляет сорочку на груди юной Лары с тканью, туго натянутой на пяльцы. Что же за узоры вышили Парки на полотне их судеб – Лары и Тони? Причудливые. Очень «причудливо тасуется колода карт».

У Редькина тоже две героини в «Тихой Виледи» – две деревенские женщины – Поля и Шура.

Пастернак пишет о трагедии русской интеллигенции и русского барства, Редькин – о трагедии русского крестьянства в эпоху Октябрьских «сдвигов».

Поля – красавица, не знающая отбоя от парней. Шура – некрасивая девушка, правда, из крепкой крестьянской семьи, с приданым, то есть с надеждой на замужество. И та и другая вышли замуж. Поля – за голодранца, Шура – за ровню. Само собой, голодранец, вернувшись с империалистической войны, переросшей в Гражданскую, в которой примкнул к победителям, стал сельским начальством.

А сельсовет открыли в отнятом у хозяев доме, и школу сельскую – в таком же.

И бедная Поля, страдающая от одиночества, потому что мужа она разлюбила, а сын, пошедший по стопам отца, для неё тоже становится чужим, не понимает, как это её очень сильно подутративший былую красоту муж приходит по утрам в сельсовет и смотрится там в чужое зеркало, приглаживая свои поредевшие волосы, не чувствуя при этом угрызений совести за судьбу обобранных и изгнанных хозяев.

Зеркало. Одна символическая деталь!

Одна-единственная деталь даёт представление о крушении вековых устоев, по которым жила Россия, – не убий, не укради… Не только крали чужое добро, но ещё из домов вышвыривали на улицу и на каторгу бывших владельцев, и вынуждали их, лишённых крова и хозяйства, красть. Шура, выгнанная из дома, попавшая в колхозное рабство, украла для голодных своих детей, лишённых советской властью отца, маленький туесочек колхозного молока. Дальнейшее известно. Пронзительны строки сопереживающего героине автора: «За Шурой приехали в один из дождливых летних дней. Поливало низкое небо землю грешными слезами обильными. Поля видела, как Шуру повели, как спускалась она с высокого заднегорского угора Подогородцами в низину, к ручью Портомою. Ноги её заплетались. Тугие струи дождя секли лицо и тело. Но она не замечала ни дождя, ни ветра. Ребятишки бежали за ней, спотыкались, падали, плакали, вновь вскакивали, стараясь не отстать от уходящей в дождь матушки…»

Возмездие у Редькина в «Тихой Виледи» – фигура умолчания. А у Пастернака его тема обозначена, как ни у одного из писателей, писавших на тему Гражданской войны и революции. Пастернак, будучи романтиком и символистом, посредством одного эпизода сразу ставит точки над «и».

Дочь Лары и Антипова, ставшего у красных Стрельниковым, поскольку стрелял он очень метко, не жалея казённых снарядов, по городу Юрятину, зная, что там находятся его дочь и жена, – превратилась в сироту при живой матери.

Мать бросает дочь ради любовника, потому что не может жить одна, без мужа, в кошмаре Гражданской войны.

Поведение Лары антиморально, если смотреть на роман, как на реалистическое произведение.

Но «Доктор Живаго» таковым не является.

Роман написан Пастернаком в лучших традициях прозы Серебряного века.

Сиротство дочери Стрельникова, бывшего Антипова – это Возмездие красным. Антипов – сын железнодорожного рабочего-каторжника (большевики говорили «политкаторжанина») получает образование в Московском университете. Конечно, за счёт «плохого» царя!

Благородная Лара ему всячески помогает устроить быт. Платит за комнату, которую снимает для него в Камергерском переулке (центр Москвы!), шлёт деньги на каторгу его отцу Антипову. Антипов старший от помощи девушки не отказывается. Но платит ей ненавистью. Уже после победы большевиков. Что делать бедной Ларе? Возлюбленный Лары Живаго женат и сам едва жив.

Подворачивается бывший любовник-соблазнитель. Лара уезжает с ним. Но Комаровский ненавидит Антипова и Катеньку – дочь Лары и Антипова. Поэтому её с согласия матери пристраивают в семье железнодорожника на далёком уральском полустанке.

Катенька забывает своё имя, живёт у чужих, в Гражданскую войну уходит со станции с беспризорниками.

Живя в чужой семье на станции, она выходила встречать поезда с «флаком». Какая потрясающая аллюзия: отец и дед – большевики, шедшие с красным флагом впереди революционизированной толпы в Москве, и их отпрыск, не нужная никому девочка, встречающая поезда с маленьким флажком на забытом Богом полустанке!

У интеллигента Пастернака нет ненависти к мужикам. Кредо художника – Правда и только правда перед лицом Бога и Истории! Антипов у него красиво погибает. Стреляется. А его замёрзшая на снегу кровь сравнивается Пастернаком с замёрзшими ягодами рябины.

Изумительны художественные средства, особенно речь автора и героев. Пастернак перелопатил гору источников: сочинения о Гражданской войне в России, фольклор Урала, поэтому от страниц «Доктора Живаго» веет правдой.

Замечательно изображена жизнь партизан, не то что у Фадеева в «Разгроме».

Правда, мало в романе евреев-комиссаров. Одного такого еврея-комиссара подстреливает шутки ради солдат прямо на импровизированной трибуне-бочке, с которой тот произносит революционную речь. Потом этот солдат стал партизанить, где с ним познакомился Юрий Живаго, взятый партизанами в плен. Этот партизан в конце концов сошёл с ума. Всё ему виделся несчастный, убитый им еврей.

Партизан боялся возмездия, страшился за судьбу жены и детей, поэтому порешил всю свою семью топором, чтобы родные не стали жертвами мести белых. Естественным образом возникает аллюзия с Родионом Раскольниковым, желавшим добыть счастья для несчастливых с помощью топора.

Хрущёв, при котором шла травля Пастернака под девизом: «„Доктора Живаго“ не читал, но осуждаю», прочитал на вынужденной пенсии книгу Нобелевского лауреата и не нашёл там ничего антисоветского. Напрасно! В русской литературе нет ничего более антисоветского, чем роман «Доктор Живаго».

Может быть, Хрущёву показался примирительным финал, где на фронтах Великой Отечественной войны под красным знаменем Победы воюют и сын русского террориста Дудорова, и сын еврея Гордон, и девочки-студентки, и сводный брат Живаго – советский генерал Евграф Живаго, а также не знающая истории своего рождения Таня Безочередева, урождённая Катя Антипова. Но так и было.