Читать книгу "Врата ночи - Татьяна Степанова"

Кравченко поднял руку — жест римских легионеров. Товарищей по оружию. В лифте Катя вдруг вспомнила, что с «римскими легионерами» Кравченко и Мещерского сравнил Михаил Ворон — тогда в баре на неуютной набережной за Курским вокзалом он завел разговор об их еженедельных совместных походах в баню. «В термы», — как он выразился. «Вот дает, — подумала Катя о Вороне. — Это же надо такое выдумать? Легионеры. Особенно крошка Мещерский. А он ведь тогда словно сожалел о чем-то. Или завидовал им?»

Ей повезло: у метро «Парк культуры» она сразу поймала такси. И ровно в девять уже звонила в дверь квартиры Мещерского. Сережка открыл ей в фартуке, наскоро вытирая полотенцем мокрые руки. Катя почувствовала аромат свежемолотого кофе.

— Вадька уже звонил, — доложил Мещерский. Он был рад ее внезапному порыву, но... — И что вы там с ним сообразили? Я что, совсем уже беспомощный, что ли?! Сейчас кофе выпьешь, поужинаешь со мной, и я тебя домой отвезу. И не смей мне возражать!

Катя швырнула сумку на кресло. Нет, ну это надо? Они только и делают, что командуют ею! Но спорить прямо в дверях было бесполезно.

— Я хочу кофе, Сереженька, — кротко призналась она. — Я зверски хочу кофе. Я просто изнываю.

Они чинно пили кофе на кухне. Катя рассказывала Мещерскому о том, как она весь день заботилась о недужном «драгоценном В. А.».

— Надо вызвать врача из поликлиники, — Мещерский хмурился. — Мало ли что его в «Склифе» осмотрели! Все равно еще один врач не помешает. Я завтра же к вам заеду после работы. Если потребуется консультация у специалиста, я...

— Ты же хотел меня сейчас домой везти. Мещерский поднял на нее глаза и... Зазвонил телефон на кухонной стойке. Катя схватила трубку: Вадька колобродничает, скука его грызет в одиночестве!

— Алло, я слушаю.

— Алло! Это кто? Алло! Кто говорит?

Это был не Кравченко.

Голос мужской, абсолютно Кате незнакомый. Неузнаваемый. Хриплый, взволнованный, резкий, прерывистый. И это было как удар. Катя не ожидала, что ЭТО подействует на нее вот так. Молча протянула трубку враз побледневшему Мещерскому. По спине полз холод страха. И сердце дико колотилось. Она смотрела на стол, на кофеварку, на будильник на xoлодильнике. Было еще совсем рано для НЕГО, предпочитающего глухой полночный час Быка. Было всего-то десять часов одиннадцать минут.

Сумерки за окном. Их, точно черные ножницы, кромсали стрижи.

* * *

Эксперта-баллиста срочно вызвали из дома. Предварительные результаты баллистической экспертизы Колосов ждал как манну небесную. Скуратова из Берсеневки доставили в прокуратуру. Прокурорские уже полностью смирились, что им, как и розыску, тоже предстоит бессонная ночь. Однако до результатов баллистической экспертизы следователь не стал начинать допроса.

Скуратова взял на себя Колосов. Да что там говорить! Даже если бы прокуратура настаивала с пеной у рта, Никита не уступил бы им своего права первого допроса.

Однако Скуратов не являлся единственным задержанным. Ожидавшего решения своей дальнейшей участи Анатолия Риверса все еще продолжали удерживать под конвоем в одном из кабинетов, хотя время его задержания давно истекло.

Время... В ту ночь они все почти забыли о нем. Но именно тогда, в те часы, у Никиты появилось странное ощущение, что они сами себя загоняют в какой-то дикий цейтнот, рискуя не успеть в чем-то самом главном. В чем?

Скуратов сидел сгорбившись на том же стуле, в том же кабинете, что и Риверс три часа назад. Но на Риверсе не было наручников. На Скуратове — были. Колосов сам заковал его в комнате для гостей в клубе, в Берсеневке.

Он вспомнил: эффект обнаружения и изъятия у шефа «югоармейцев» пистолета «ТТ» и обвинение его в убийстве Алагирова, брошенное Колосовым в лицо Скуратову сразу же после их маленькой потасовки наверху, произвело на гостей клуба сильное впечатление. Когда они увозили Скуратова, Астраханов, Ворон и Белкин стояли на веранде, храня гробовое молчание. Нет, Ворон, правда, пытался протестовать. Но Белкин попросил его помолчать. Точнее, «заткнуться». Никита вспомнил: именно грубость он услышал в тот напряженнейший момент от вышколенного хранителя музея.

«То, что оружие наконец найдено, — превосходно. Но, к сожалению, проверить пистолет можно лишь по единственному эпизоду — убийству Алагирова. По остальным эпизодам даже орудие преступления пока ничего не дает. Тел-то нет».

Это заявил Колосову по телефону эксперт-баллист. «Проверяйте по Алагирову. Если будут данные, что его убили именно из этого пистолета, это уже полностью поменяет всю картину».

Скуратов пошевелился. Наручники его беспокоили, мешали.

— Может быть, кончите это представление? — сказал он глухо. — У меня уже руки затекли.

— Потерпите, — Колосов облокотился на стол, — не умрете.

— Один из нынешних методов работы — издеваться вот так? — Скуратов напряг мускулы, пробуя на крепость стальную пластинку, соединявшую браслеты наручников.

— Да, один из моих методов. И ваших тоже, Алексей Владимирович. Издеваться над людьми.

Скуратов выругался. Нецензурная брань его была виртуозной, злой и циничной. Но на то, что он матерится и скрипит зубами, Никите было наплевать и растереть.

Позвонили из экспертного отдела. Дежурная группа превзошла самих себя по скорости. Однако новость, сообщенная криминалистами, несколько отрезвила Колосова.

— Никита Михайлович, по предварительным данным, Алагиров убит именно из этого оружия — представленного нам на исследование пистолета маркер «ТТ», безномерного, не проходящего по учетам. Данные исследования горюче-смазочного вещества тоже свидетельствуют, что из этого пистолета недавно производились выстрелы. Но отпечатков пальцев Скуратова на пистолете нет, — эксперт был чем-то явно разочарован и озадачен.

— То есть? А чьи же там отпечатки? — Колосову было уже наплевать на то, что ОН слышит эти вопросы.

— Кроме свежих ваших — других нет. Оружие чистое, недавно покрыто смазкой. Если Скуратов и касался пистолета, то только в перчатках. Да и то вряд ли.

Колосов дал отбой. Скуратов откинулся на спинку стула.

— Твой пистолет? — спросил его Колосов. Пора было задавать предметные вопросы.

— Нет.

— Как же он оказался в кармане твоего пиджака?

— Не знаю.

— И даже не догадываешься?

— Сними наручники. Ну?!

— Обойдешься. Не чувствую в твоем присутствии себя в полной безопасности.

— Боишься меня?

— Тебе же нравится, когда тебя боятся.

— А тебе?

Колосов смотрел на фигуранта. Сукин сын...

— Где трупы? — спросил он. — Что ты делал с их телами?

Скуратов вздрогнул. Лицо его исказила судорога.