Читать книгу "Небо любви - Людмила Маркова"

— Детка. Спасибо тебе за дочь, я в неоплатном долгу перед тобой, — прошептал ей на ухо Волжин, и сердце его готово было разорваться от нежности.

Глава тридцать первая

Воссоединение в вечности

Разместив свои немногочисленные вещи в купе, Игорь вышел на платформу, с волнением ожидая Юльку.

Пусть люди знают, насколько труден нравственный путь и не кичатся своей мнимой чистотой. И пусть сами решают, стоит ли себя мучить. Любовь ко всему, даже к детям — это всегда трудный нравственный выбор. Люди должны знать об этом. Тогда будет и сопереживание, и понимание, и доброта. Когда-нибудь я напишу об этом книгу. И такая книга нужна, — писал он в свое время Юльке и был твердо уверен, что прав.

Теперь он сомневался в этом. Зачем все усложнять, терзать себя, мучиться? Мир удивителен и прекрасен. И прост.

Как он жил? К чему сводилось все его существование? Топил себя в работе, копил деньги, заботился о семье и радовался успехам учеников. Той простой человеческой радости, которую способна дарить любовь, он не знал и даже не стремился узнать. Вот и с Юлькой он долго не решался встретиться, все трусил, сомневался, не доверял. «Каждому человеку свойственно заблуждаться, но упорствовать в заблуждениях свойственно только глупцу». И теперь он признавал себя этим глупцом. Бедная девочка! Как же долго терпела она его виртуальный бред. И каким жестоким он порою оказывался в своей извечной деликатности. Его руки просто дрожали от нетерпения обнять ее, наконец-то обнять и ощутить тепло ее благодарности.

А ведь он мог бы опоздать, навсегда опоздать на единственный в жизни поезд. Он представлял, как вечерами они будут сидеть у камина, как он будет играть на синтезаторе, а она петь, танцевать, смеяться и, наконец устав от танцев, сядет рядом и обнимет его, положив голову ему на плечо. Сердце щемило от нежности и любви ко всему сущему, ко всему живому, к миру, к природе, к солнцу, к небу, к людям. И чувства эти были прекрасны. Перед его глазами мелькали полотна живописцев, с картин которых веяло красотой и величием русской природы и скорбной одухотворенностью образов. Сколько музыки в природе! Сколько песен! Сколько стихов!

— Извините, мы отправляемся. Вам необходимо вернуться в вагон, — строго заявила статная проводница в пилотке, скрывавшей буйство ее каштановых волос.

— Сейчас, одну минуту, — вежливо попросил Игорь, с надеждой взглянув на дальний конец перрона.

Неожиданно запищал телефон. Это было сообщение от Юльки: Не ждите.

С застывшей, словно приклеенной улыбкой Игорь прошел в вагон, взял свои вещи и под неодобрительный возглас красавицы-проводницы спрыгнул с подножки отправившегося поезда.

Я не умею злиться. Я умею только улыбаться, пока хватит сил. А потом будет взрыв, — писал он как-то Юльке.

Он все-таки опоздал на свой единственный поезд. Но взрыва не будет. Останется память да ее книга с надписью: Игорю Парамову, человеку высочайшего интеллекта, от автора. Но и это немало. Только теперь перед ним открывалась истина.

— Сонечка, родная моя, ты приехала! — голос Юльки звенел от радости.

— Я не одна. Илья приехал, чтобы стать свидетелем венчания родителей, — грустно улыбнулась Соня.

— Боже мой, сыночек! — бросилась к нему Юлька, с любовью глядя в его бодровский прищур глаз, делавший его так похожим на своего отца. — Как тебе это в голову пришло, Соня?

— У меня давно это в голове сидело и покоя не давало. Теперь уже никуда не денешься, дорогая. Мы все хотим приобщиться к таинству венчания.

— Да я только и мечтаю об этом, — горячо убеждала подругу Юлька.

— Стараюсь в это верить, — с легкой иронией произнесла Соня.

— Ну что же я стою? Проходите, раздевайтесь, мойте руки и за стол, — засуетилась Юлька.

После сытного обеда подруги долго сидели на кухне, разговаривая о жизни, о дальнейших Юлькиных планах, о вставшей на ноги Олесе.

— Поверить не могу, что ты решила уйти из «Аэрофлота», — поразилась Соня.

— Да. Окончательно решила. Моя книга подтолкнула к этому решению.

— Твой роман удивителен. В нем столько чувств и искренности, что, читая некоторые страницы, я плакала.

— Это для меня стало своеобразным трамплином к будущей жизни. Я поняла, что есть еще другие прелести помимо полетов.

— Расскажи мне, как ты пришла к этому. Мне хочется так много от тебя услышать.

— Это будет долгий рассказ.

— Я готова слушать тебя вечность.

— Понимаешь, стремительный ритм жизни, без которого в «Аэрофлоте» просто не выживешь, отнял что-то другое, хрупкое и нежное. Яркие краски экзотических стран. Заманчивые путешествия на далекие острова. И все необычное, неописуемое, несказанно восторженное отнимало взамен покой, прелесть тихого общения и уютного одиночества. Немногие из наших девчонок-стюардесс мечтают об уютном домике в деревне, милых детишках и благовоспитанном муже. Я часто ставила себя на их место и задавалась вопросом, а стала бы я чувствовать себя на вершине блаженства, имея все это, и давала отрицательный ответ. Как жаль, что только в середине жизни, а для некоторых гораздо позже, раскрываются простые истины.

— Я думаю — истины чаще раскрываются для человека в конце жизни, — заметила Соня.

— И такое бывает. И вот красота уже поблекла. И силы уже не те. И тонус понижен. И жизненные приоритеты поменялись. И вдруг понимаешь, что счастья-то настоящего и не было. Были блики солнечные, яркие, сжигающие, но всего лишь блики. Всполохи. Взрывчики. А теперь все чаще хочется тишины, тихой радости и спокойного счастья. Материальные блага, к которым я столько лет стремилась, так же, как и мои коллеги, стали казаться второстепенными. Баснословное богатство, о котором мечталось в юности, уже не греет душу. Хочется просто пожить по-человечески, имея нормальный достаток, позволяющий учить детей и достойно существовать. Жить в своем доме близ озера и без надрыва и печали созерцать серебристый плеск ряби на воде и кормить из рук живущих там лебедей. Хочется лежать на широком летнем лугу, раскинув руки, и смотреть на радугу на влажной синеве неба, и с замиранием сердца наблюдать «умильную таинственную прелесть».

— Юлька, родная моя, — с чувством обняла ее Сонечка. — Как мне не хватает тебя порой. Ты удивительный романтик.

— Я многое поняла, встретив одного человека, — опустила глаза Юлька.

— А как же Стас? — вскинула удивленные глаза Соня.

— Ты не поняла. Стас — это моя первая и единственная любовь. Но человек, с которым я познакомилась, придал мне силы и уверенности в этой жизни. Я поверила в людей, поверила в то, что мужчина может быть предельно честным и нравственно чистоплотным. И главное, что я теперь знаю — женщина может быть любима мужчиной в любом возрасте. И сама способна любить. Я чуть голову не потеряла. Не надо было Стасу уезжать от меня. Я не могу жить без любви. Не могу жить вне той атмосферы обожания, тепла и нежности, в которую уже однажды окунулась. Знаешь, что сказала мне умирающая мать Андрея — истина в любви, и жаль, что мы понимаем это слишком поздно.