Читать книгу "Ночь в гареме, или Тайна Золотых масок - Георг Борн"

– Они боялись таинственного посетителя. Тогда до меня вдруг долетел как будто слабый крик из комнаты нашей госпожи. Я была одна, прости меня, господин, со страху я была неспособна на что-нибудь решиться. Но наконец я собралась с мужеством, схватила свечу и пошла в комнату госпожи. Но, о ужас!..

– Что случилось?

– Непонятная вещь, благородный паша. Комната была пуста, наша госпожа исчезла.

– Реция… моя Реция… исчезла? – вскричал Сади. – Звала ли она кого-нибудь из вас?

– Никто ничего не знает, никто ничего не видел, так как все служанки убежали в дальние комнаты.

Тогда Сади бросился в комнаты. Что произошло в его отсутствие? Что значило появление Золотой Маски? Он вошел в комнаты Реции, они были освещены, но везде было пусто. Напрасно Сади звал Рецию, никто не отвечал на его зов. До его слуха долетали только слезы и жалобы служанок. Перед Сади была неразрешимая загадка. Что такое произошло? Куда могла Реция отправиться так неожиданно, что даже не сказала об этом своим прислужницам? Не поспешила ли она ему навстречу? Или, может быть, она не могла дозваться прислужниц, испуганных появлением Золотой Маски. На все эти вопросы не было ответа.

Сади поспешно оставил дом. Ночь уже наступила. Он искал Рецию, безуспешно бродя туда и сюда, так как все еще надеялся, что она вышла ему навстречу, но час за часом проходил, а он не мог найти никаких следов исчезнувшей. В смертельном страхе Сади поспешил обратно домой, надеясь, что за это время Реция успела вернуться, но нашел только одних плакавших невольниц. Реция исчезла бесследно.

Наступило утро, а Сади все еще напрасно ждал возвращения своей жены. Что с ней случилось? Что могло заставить Рецию покинуть его, не оставив после себя никакого знака? В ее верности Сади не сомневался, он боялся нового несчастья.

XXI

Казнь Гассана

Погребение убитых министров было произведено с большим великолепием и почетом, словно они заслужили этот почет. Поступок Гассана загладил их деяния, превратил их как бы в мучеников, так как только немногие знали причины поступка Гассана. Гассан был приговорен к позорной смерти на виселице, но, как мы знаем, он ничуть не боялся смерти, он жертвовал жизнью ради своих убеждений, он страшно отомстил за смерть своего повелителя, он достиг своей цели и не желал ничего более.

Мы оставили Гассана в то время, как он упал, тяжело раненный кавасами, и был отнесен в башню Сераскириата. У него была рана в спине и две в голове, никто не знал, были ли они смертельны, но их было достаточно, чтобы сломить сопротивление Гассана. Когда Гассан был принесен в тюрьму, известие о смерти Гуссейна уже распространилось между солдатами, и они отовсюду спешили, чтобы отомстить за смерть Гуссейна, и в слепой ярости бросались на него, так что кавасы едва могли защитить его. Но когда Гассана передали страже, то та безжалостно бросила его в тюрьму, не заботясь о его ранах.

На другой день по приказанию султана в тюрьму явился визирь с несколькими офицерами, чтобы допросить убийцу министров. Войдя к Гассану, они нашли его лежащим на полу в луже крови на том же месте, куда его накануне бросили солдаты.

Визирь наклонился к нему.

– Мы пришли к покойнику, – глухо произнес он.

– У великого шейха Гассана две глубоких раны, – прибавил один из офицеров.

– Он уже почти совсем похолодел, – сказал другой.

– В этом виноваты его сторожа, – сказал после небольшого молчания визирь, – и им не избежать строгого наказания, тем не менее мы подвергаемся большой опасности, если скажем об этом.

– В таком случае мы умолчим об этом. Пусть другие, кто придет после нас, сообщают это неприятное известие, мешающее публичному наказанию преступника.

– Пусть другие докладывают об этом, – согласились все офицеры.

– Пусть его смерть будет тайной между нами, – решил визирь, – мы ничего не скажем о ней.

Мертвый Гассан был оставлен по-прежнему на полу в луже черной, запекшейся крови. Комиссия оставила его, не тронув. Двери были заперты, и ни султан, ни оставшиеся в живых министры, ни народ не подозревали, что приговоренный к виселице Гассан давно избавлен смертью от земного наказания. Правда, стража доносила Кридару-паше, что Гассан не шевелится и лежит холодный и вытянувшийся. Но Кридар-паша запретил повторять это под страхом смерти, так как убийца министров не должен был умереть. Этого приказания было достаточно, чтобы заставить всех замолчать.

В башне Сераскириата распространился слух о смерти Гассана, но никто не смел говорить об этом открыто. Он был мертв, но это была как бы неправда, раз уж он был приговорен к смерти на виселице.

Неожиданная смерть Гуссейна и последовавшие за ней события сделали неудобным захват Золотых Масок, которым должен был руководить Лаццаро, все еще находившийся в Сераскириате. Лаццаро, так же как и другие, узнал, что Гассан умер и что это представляло большое затруднение, так как его публичная казнь должна была состояться во что бы то ни стало. Тогда Лаццаро попросил аудиенции у Кридара-паши и был принят им.

– Ты – грек Лаццаро, обещавший выдать нам людей, называемых Золотыми Масками? – спросил Кридар.

– К твоим услугам, благородный паша. Прошу тебя выслушать меня. Я хочу передать тебе нечто о Гассане-бее, могу ли я говорить?

– Говори.

– В Афинах я был однажды свидетелем казни одного разбойника, которому, однако, удалось умереть раньше.

– Какое же это имеет отношение к Гассану-бею?

– Так как для устрашения других разбойников его надо было казнить во что бы то ни стало, – продолжал Лаццаро, – то поступили следующим образом: виселицу сделали очень низкой, любопытных держали при помощи солдат как можно дальше и повесили мертвого, так что никто из народа не заметил, что палач показал свое искусство над трупом.

– Все это дело Будимира, а не твое и не мое, – резко сказал Кридар и без дальнейшего разговора отпустил грека. Но затем он сейчас же отдал приказание, как только придет Будимир, тотчас отвести к нему Лаццаро.

День казни Гассана был уже объявлен, и в таком городе, как Константинополь, конечно, нашлось немало людей, желавших посмотреть на казнь. Известие о смерти Гассана не было распространено в народе, радовавшемся предстоявшему зрелищу.

В день казни палач явился в башню Сераскириата. Этот человек, в котором, казалось, давно умерли все чувства, был странно взволнован известием о том, что ему придется казнить Гассана. Войдя в тюрьму и увидев на полу безжизненное тело Гассана, палач почувствовал, как крепнет в нем это чувство.

– Хм. У него такой вид, как будто он уже умер, – раздался голос подле Будимира.

Палач обернулся, за ним стоял грек Лаццаро как человек, имеющий на это право.

– Над Гассан-беем нельзя более исполнить никакого приговора, – отвечал палач, – он мертв.

– Тем не менее он должен быть казнен, – заметил Лаццаро.