Читать книгу "Выбор оружия - Андрей Левицкий"

- С другой? Так к чему ж мы приближаемся, Химик?

- Сейчас увидим. Эти, которые за нами бегут, отстали? Никита, подняв автомат, обернулся.

- Когда палку с доски срезал, слышал шум. Быстрее давай, они вот-вот будут.

Все это нам приходилось выкрикивать, потому что Илья Львович непрерывно вопил от боли. Я наклонил щепу, несколько раз провернул ее, поднял - будто сладкая вата на палочке, на ней повис длинный пенящийся кокон мороженого, за которым от основной массы протянулись тонкие хрустящие нити. Они лопнули, я крикнул: «Держите крепче!» - и ткнул щепой в рану.

Старик завизжал. Я стал намазывать мороженое на его тело; когда субстанция почти закончилась, накрутил на щепу еще, потом в третий раз - и наконец мороженое в углублении стало затвердевать. К тому времени левый бок раненого покрывал сплошной искрящийся слой. Он натягивался, изгибаясь, когда Илья Львович дергался, но не лопался и не ломался, хотя его испещряли мелкие трещинки. Из мутно-прозрачного вещество стало белым, как снег, полностью скрыв рану.

Температура в туннеле опустилась минимум на градус. Старик перестал корчиться и теперь лишь моргал полными слез глазами. Я ни разу не испытывал мороженое на себе, хотя Долдон рассказывал, что кажется, будто тебя сунули в холодильник, а еще сильно хочется спать - но заснуть не можешь и пребываешь в странном состоянии полусна, когда вроде и осознаешь, что происходит, но отстраненно и почему-то с легкой насмешкой, вернее, иронией. Все тревоги отступают, эмоции сглаживаются, мир кажется большим, холодным, белым, как пещера Снежной королевы. И боль, говорил Долдон, проходит полностью, то есть ты даже не можешь понять, как вообще способен был ее ощущать, потому что чудится, что тело отлито из гибкого льда, а какая у льда боль?

Старик сел, я бросил щепу под стеной.

- Львович, как вы? - спросил Никита, целясь в глубь коридора.

Злой, скорее всего уже видевший действие этого артефакта, наконец отпустил раненого и толкнул Шрама в плечо. Мы выпрямились над стариком. Он сидел неподвижно, глядя на нас.

- Ему все равно конец, - негромко произнес Злой. - Но хоть не больно будет. Под стенкой его посадите и дальше идем.

- Что, здесь оставим? - возмутился Никита. - На растерзание этим… Вон, я слышу, они близко уже! Нет, с собой надо…

- Малец, не пори чушь! - перебил сталкер. - На хрена его за собой тащить? С такой раной не живут, ты что, вчера родился, сам не знаешь? Химик правильно сделал, помог деду без мук последние минуты прожить, но…

Напарник оглянулся на меня, и я хмуро кивнул.

- Мороженое не заживляет, у него другое действие. Да такую рану и не заживить ничем.

Илья Львович все слышал и понимал, но наши слова не волновали его, не вызывали никаких чувств, будто речь шла о другом, едва знакомом ему человеке, судьба которого старика не заботила.

- Все, идем! - повторил Злой. - Пусть отдыхает, пока не…

Из-за поворота показался крысиный волк - здоровенный зверь на мощных лапах. Шрам и Никита одновременно открыли огонь, а я принялся перезаряжать «узи». Вскоре голова волка стала напоминать дыню, по которой несколько раз стукнули молотком. Пробежав еще немного, он упал под ноги сталкеров.

- Этот вперед вырвался, - сказал я, поднимая с пола ломик. - Но сейчас другие появятся.

Ухватив Илью Львовича под мышку здоровой руки, Пригоршня легко поднял его и повел по туннелю вперед.

- Дебил! - Злой устремился за ним. - Всех нас подставить хочешь? А ну брось, я сказал! Он и так уже все равно что покойник!

Он почти догнал Никиту, и я рванул следом, чтобы оттащить Злого от напарника: тот мог поступать как ему заблагорассудится, и если он хотел тянуть раненого дальше, то имел на это полное право. Шрам побежал за нами, и тут впереди раздался звук, будто там кто-то очень громко и очень смачно харкнул. Пригоршня, как раз достигший поворота, рухнул на пол, швырнув старика под стену, сдернул автомат с плеча и пустил в глубину коридора длинную очередь. Злой, Шрам и я тоже упали.

Я пополз вперед. Из-за поворота прилетела зеленая, испускающая изумрудный свет струя. Она пронеслась над Пригоршней и попала в изгиб стены, оставив на камне длинный пузырящийся развод.

Напарник, прекратив стрелять, подался назад. Увидев, что он снимает с ремня предпоследнюю гранату, я быстро добрался до него, миновав Злого со Шрамом, крикнул:

- Погоди! Что там?

Никита оглянулся - на лице его было изумление. Я улегся рядом и наконец выглянул из-за поворота.

* * *

Отсюда я едва видел противоположную стену огромного помещения, где темнел ряд круглых отверстий. Под ними, слегка наискось, протянулась каменная полка - часть дороги-серпантина, которая шла по внутренней поверхности исполинского цилиндра. Видимо, туннель, в котором мы находились, выводил на такую же полку, другую часть этой же дороги. Напротив выхода вдоль внешнего края полки висела цепь, прикрученная к двум вбитым в камень клиньям. На ней позвякивало большое железное кольцо, способное скользить по всей длине, от одного клина до другого. От кольца шла вторая цепь, прикрепленная к ошейнику слепого пса.

Он был раза в три крупнее обычных собак-мутантов и, наверное, мог бы заглотнуть человека, как удав кролика, - целиком. Из-за непривычно длинной шеи и головы зверь напоминал ящера. На морде виднелись два светлых круга размером с чайные чашки, и в середине их темнели щелки, будто прорезающиеся, как у щенка, глазки. Я так и не понял - видит он ими хоть что-то или ориентируется исключительно «ментальным нюхом», как его собратья с поверхности.

Пес открыл пасть, вывалив тонкий язык, припал брюхом к камням и зашипел.

- Чего ты на него пялишься? Пристрели! - прошептал я, крутя головой, не зная, куда смотреть - вперед, на монстра, или назад, где из-за поворота вот-вот могли высыпать другие твари.

- Пуль десять всадил! У него там хитин какой-то, что ли?

Я пригляделся: там действительно был хитин, мелкие овальные пластинки по всему телу.

- А в морду?

- В морду тоже попал! Застревают…

- Если он на цепи, значит, тут еще кто-то есть, - произнес сзади Злой, и в этот момент напарник без предупреждения кинул гранату.

Пригоршня швырнул ее так, чтобы она не улетела в пропасть за дорогой, но и не упала слишком близко к нам. И, наверное, сняв чеку, он подождал немного, потому что граната взорвалась, едва коснувшись камней.

Ящеропес каким-то образом понял, что происходит, отпрыгнул, но недалеко; взрыв отбросил его назад. Перекувырнувшись через голову, зверь пролетел над цепью. Передние лапы ударились о край каменной дороги, которая со скрипом просела. Мгновение мне казалось, что сейчас монстр сверзится вниз и повиснет на цепи, но он, скребя по камням когтями и судорожно вытянув шею, сумел выбраться. - Грохот падающих камней стих. Зверь вдруг издал сосущий звук, какой слышен из раковины, куда стекают остатки воды.